* * *
сохрани мою речь...
безмолвию тесно
в протяжении вымысла течь
если к морю спиною лечь
так вода покажется пресной
и тебя за тебя узнать бы
из песочного мятого края
соскользнуть желто-серым с плеч
речь на речики разбивая
ДАНЬ ДАЛИ
мозг перетекает в
ложечку
дай дали
запах сцеплением глаза
видно вдыхать
грудь многороженицы
в руки
тяжелеет сверху
нечто кубическое
ложбинка веточка
нарцисс ли выточка
и точка прочая
прищурилась
тень гвоздики
ведь выше — кольцо
да поминай
складывай в страхи
в бредовые взмахи
портрет пикассо
* * *
Вагнер Вагнер музыка
пыли
взгляд спокойного с виду ротвейлера
когда Уайльда нескромно спросили
кто такой? — увертюра к Тангейзеру —
ответил Уайльд — ротвейлера усыпили
взрыв гостиница перепуганная прислуга
человека прорвало тем же бурлением
бульканьем видимо было туго
справиться с внутренним говорением
через край — вот и вышло в свет все эстетствуя
показать нутро свое само — деление
по ковру по стенам новую жизнь приветствуя
увертюра —
волнение
* * *
А.
М.
ты отзываешься — в
толпе
в стране глухих
во мне
во мне
растущий стих
растущий обретая слух
так в постепенном обмираешь
— стук в окно
так рассветаешь
так рассвело
тебе навстречу в пролитых дождях
я в каплях — вся
и не собрать не выпить
проснувшийся в толпе
не сможет выйти
не разобрав людей на боль открытий
выслушивая осторожно
всю невозможность звуков
и тебя
как невозможность...
* * *
ты не мой брат
ты не трогаешься по зиме
ты не ищешь червей в дождевой земле
не мой брат
не испохабившись
не прольешься
не пробьешься сквозь шар
который катаешь
кошмар
о котором мечтаешь
таишь под сенью зеленых платьев
жужжат крылышки
поют поскребышки
наскребем скарба
да махнем с торбой
с наволочками
с проволочками
с душами в сто карат
по гой-Руси
да в поднебесье
ты же мой брат
* * *
ты пишешь странно
так пиши еще
белее новизны бумаги
чтоб буквы все ровнее и ровнее
не становились
время постоянно
пытается рискнуть перевернуться
из "и" на "ы"
из среза в многоточия
из паводка в тот день
из мира — вы
из сенности сереющей травы
в стекающую стрелку розу
и в знак вопроса
в верности главы
согнулась леской
временная проза
* * *
похмельный сон
бредовые кровати
а в высоте и боли теменной
я вспоминаю образ свой больной
не встать и
в зеркале убит еще один ублюдок
из равнодушных трений и песка
нутро раздавленных улиток
скрип застоявшихся калиток
кинематографом улыбок
мысль так близка
* * *
к
антониони
их надо слышать
их надо нюхать
в глазах пустых
ты Blow up'ом мыслишь
и не боишься рухнуть
рассыпаться подножием тумана
глухонемая роль
метает мяч мужчина
с лица экрана
следишь за пустотой летящей
и не начнется свет над головой
не увеличить фото над толпой
ты думаешь
ты — настоящий?
|