Вот мой текст «Сапоги-Голубоглазые»:

Думаю, что этот текст относится к разряду «автоматических стихов». Вот по каким признакам:
— перед написанием текст не давал о себе никаких предварительных сигналов: ни мысли, ни чувства, ни музыки, ни творческого зуда — ничего;
— текст был написан практически мгновенно и не потребовал последующей редактуры, только легкой шлифовки;
— не удалось потом сделать какой-нибудь другой, похожий на него, текст;
— наконец, мне самому не совсем понятно, что я такое в нем написал.

Еще из наблюдений:
— безусловно, следует различать «автоматические стихи» и спонтанные стихи;
— сверхкороткие тексты из одно-двух-трех слов не могут быть отнесены к «автоматическим», поскольку в них еще недостаточно определена внутренняя структура;
— к «автоматическим стихам» не могут быть отнесены тексты с заранее заданной внутренней структурой, например, хокку, танка, лимерики и т. д.

Ну и еще, написанию «автоматических стихов», должно соответствовать некое определенное состояние сознания:
— может быть — «не совсем пустая пустота» — как бы надевание сознания на какой-либо фрагмент, надевание очень высокой степени свободы, то есть при полном отсутствии внутренних целеполаганий;
— освобождение сознания от предыдущих послетекстий, а также при отключении возможностей внутреннего прогнозирования текста;
— отключение в сознании всех компонент, как логики, так и абсурда (поэтому, например, частушка не может быть отнесена к «автоматическим стихам»).

Очень сомнительно, что «автоматические стихи» можно написать непосредственно при алкогольном возбуждении (не могу, правда, это утверждать категорически). С моим сознанием в подобных ситуациях происходят несколько иные шутки.

Абсурды в тексте — те же диссонансы в музыке.
Антон Веберн, гениальный композитор, представитель Нововенской  школы, показал, как можно приручить диссонансы, организовать их гармонию.
Я ни коим образом не претендую на музыкальность своих стишков и не собираюсь ставить их в одни ряд с творениями  великого австрийца. Но его подход показалась мне необыкновенно продуктивным и для гармонизации текстов.
Как же обойтись с абсурдами? Как сопрячь их, заставить служить новой конструктивной идее?
Ответ оказался довольно-таки простым. Текстовые диссонансы надо поставить в безударные позиции, не делать на них акцент, нажим, а напротив, как бы немного приглушить.
Например, в моем тексте:

где упомянуты представительницы ракообразных и цифра, означающая отсутствие чего-либо,  речь все же идет об искреннем недоумении перед какими-то проявлениями мира и о грусти, которую это недоумение вызывает.
Такой стиль я назвал постабсурдом. Воспользовался тем, что в русских словарях этого слова нет, а коли нет, то — хозяин-барин!
И я стал постабсурдистом.

Свободный стих действительно дает свободу. Здесь, в большинстве случаев, регулярный ритм — не помощник, а враг.
Музыкальную конструкцию верлибра делаешь каждый раз заново. И организовывать ее надо на протяжении всего стихотворения, в каждой строчке по-особенному.
Порой, при работе, вдруг обнаруживаешь, что в верлибре, как и в регулярном стихотворении, смысл начинает конфликтовать с ритмом.
В свободном стихе такие конфликты продуктивны. Чтобы их разрешить, можно, к примеру, использовать музыкальные члены предложения (musical parts of the sentence). Они дают дополнительные возможности управления ритмом.

Музыкальные члены предложения,  одновременно выполняют две основные функции:
— гармонизации мелодии
— логической паузы.

Внешне они могут быть обманчиво похожи на заумь или на словотворчество.
Но они и не претендуют на смысл или на игру со смыслом. Их главное назначение — поддержка мелодии. Здесь подойдут созвучия, аллитерации. Только нельзя перебарщивать. Все должно быть выверено очень тщательно.
Мелодия длится, а смысл откладывается.
Музыкальные члены предложения — это смысловые форточки. Поэтому в них, по возможности, надо избегать каких-либо намеков или ассоциаций.
Свободный стих требуют от автора, чтобы он был еще и композитором.

Приведу иллюстрацию. В ней хорошо видно, как организуются и используются музыкальные члены предложения:

Находясь в спокойном состоянии, наше сознание работает по инерции и немного притупляется.
А если человек просто читает, такому притуплению способствует информационная избыточность текста.
Чтобы прервать монотонность, нужно поставить восприятию какие-то препятствия. В текстах они могут быть смысловыми и графическими.
Натыкаясь на препятствия, сознание спотыкается. Оно вынуждено включает концентрацию внимания. И, следовательно, повышается интерес к повествованию.
К тому же современное сознание приучено к коротким, фрагментированным текстам.
Чем текст длиннее, чем однообразнее он выглядит, тем меньше шансов, что его прочтут.
Удручают взгляд невыразительные тексты-кирпичи… А если еще совсем без знаков препинания? И вдобавок, в качестве приза от автора, — набрано одними строчными буквами...
Нормальные люди такое вообще не читают!
И стихи в столбик, где нет разделения на строфы, а длина «столбика» превышает высоту монитора, — их ждет та же участь.
Ваши гениальные смыслы и яркие образы никто не заметит, просто потому, что глаза отворачиваются от подобной зрительной монотонности.
Организуйте рисунок текста так, чтобы сознание читающего не задремывало, заставьте его хотя бы изредка споткнуться.
Обратите внимание, как выглядят тексты на известных новостных порталах. Как строят описания пиарщики.

Свободный стих требует от автора,
чтобы он был еще и психологом,
изучающим восприятие текстов и изображнений.

Иногда назовешь какое-нибудь явление другим словом, и явление повернется непривычной своею гранью, откроет новые возможности.
Как-то слушал доклад литературоведа, и покоробил мой слух такой пассаж: «Свободный стих — это стих, в котором отсутствуют рифма и регулярный ритм».
Может быть, уважаемый профессор (доцент, академик...) сформулировал чуть по-другому, но суть именно такая.
Как странно? Определение совершенно не научное, в его основе лежит отрицание. Да и на душу не ложится: обязательное наличие чего-либо, как и обязательное отсутствие — это уже несвобода.
По-моему, попытки определять свободу через несвободу —  удел рабов.
Вроде бредятины дедушки Ленина об «осознанной необходимости» (попутно замечу, что осознание свободы должно, на мой взгляд, проходить не на уровне осознаяния. а на уроне свободы).
Мы очень часто находимся в зависимости от въевшихся в наши души старых представлений.

Обобщим понятие «размер» до «управление ритмом», а понятие «рифма» до «управление созвучиями».
Тогда свободный стих — это свободное управление ритмом и созвучиями, а всякие ямбы, хореи и т. д., как и наличие рифм — это только частные случаи свободного стиха, только частные случаи…
А ведь в поэзии есть еще «управление интонациями» и «управление рисунком стиха»…

основа музыки стиха
Управление ритмом необыкновенно важно для свободного стиха.
Разумеется, это — далеко не единственная грань его развития.
Но, все-таки, — управление ритмом!

Предварительные оговорки:

Я не проводил специального исследования. Наблюдения мои рождались сами собой, просто что-то западало в душу. Поэтому они в каком-то смысле объективны, но в чем-то и субъективны.

Ставить диагнозы или определять для авторов места на заранее сконструированных книжных полках — это не мое. Называя имена поэтов, тексты которых, с моей точки зрения, могут служить примерами подобных стилевых особенностей, стремился лишь проиллюстрировать предлагаемый подход.

Примеров могло быть гораздо больше, но речь все же не об отдельных опытах, а о стилеобразующих особенностях. К тому же стихи многих талантливых авторов я просто не знаю, а текстами некоторых не располагаю. Запросто мог многое упустить.

Совершенно естественно соотнести особенности управление ритмом свободного стиха с соответствующими уровнями структурного строения поэтических текстов.

Управление ритмом стихотворений в поэтическом цикле.
Интересные примеры — у Игоря Вишневецкого («Альфа — Омега»), Юрия Орлицкого («Больной скорее мертв, чем жив»), Виктора Сосноры («Флейта и прозаизмы»).

Управление ритмом строф.
Интересные примеры можно найти у Игоря Жукова, Андрея Монастырского, Андрея Сень-Сенькова.

Управление ритмом внутри строфы, включая специфическое управление ритмической структурой строфы, а также управление стыками и перехлестами строк.
Интересные примеры — у Наталии Азаровой, Полины Андрукович, Владимира Аристова, Сергея Бирюкова, Татьяна Грауз, Елены Кацюба, Елизаветы Мнацакановой, Владимира Эрля.

Управление ритмом внутри строки, включая специфическое управление структурой строки, а также управление стыками и перехлестами слов.
Интересные примеры — у Валерия Галечьяна, Вилли Мельникова, Ры Никоновой.

Управление ритмом внутри слова, включая  специфическое управление структурой слова.
Интересные примеры — у Анны Альчук, Александра Горнона, Сергея Сигея.
Свои ходы — у Александра Левина.

Да, каждый поэт занимается управлением ритмом на всех структурных уровнях осваиваемого им поэтического пространства. Но при этом особенности и специфика его авторского стиля проявляются на одном или нескольких  структурных уровнях.

Хочется отметить:
особенности авторского стиля у Наталии Азаровой (особенности музыки ее стиха) определяет сумма особенных управлений ритмом в трех структурных уровнях —  строфа+строка+слово.
У Елизаветы Мнацакановй тоже — строфа+строка+слово, при этом можно заметить движение в сторону «собрать воедино эти три уровня».
У Татьяны Грауз — строфа+слово.
У Елены Кацюбы тоже строфа+слово, ощущается попытка организовать из суммы управлений «строфа+слово» какой-то новый специальный уровень.

Читая тексты Владимира Эрля, порой возникает впечатление, что уровень «строка» может быть вовсе не нужен.

Денис Осокин — впечатление от некоторых его текстов такое, что он занимается не управлением ритмом строк, а формированием ритма этих строк.

У Тамары Буковской особенности управления ритмом специально как бы, не обозначены. Но мне показалось, что в некоторых ее текстах сумма уровней «строка+слово» стремится обойтись без строфы.

Особенности стиля Владимира Аристова — это сумма специальных управлений на уровнях строфа+строка.

У Анны Альчук, Александра Горнона и Сергея Сигея — соединения особенностей управления ритмом на уровнях строка+слово.

Да, разумеется, каждый из перечисленных поэтов не укладывается в какую-либо схему, не ограничивается какими-то одними особенностями. Все они, за исключением, безвременно ушедшей от нас Анны Альчук, продолжают заниматься творчеством, искать и открывать новое.

Но, оценивая их уже состоявшиеся достижения, можно утверждать, что это — поэты-композиторы. Организуя свои оригинальные стилевые особенности управления ритмом стиха, они раздвинули и обогатили наше поэтическое пространство. Показали нам всем новые безграничные возможности поэзии.