Вернуться на предыдущую страницу

No. 1 (52), 2022

   
Нильс ХАВ / Niels HАV

ТАКОЙ ДЕНЬ
 
СОН

Ступай тихо, говори шепотом,
никогда не буди спящего
без особой причины. Сон
священен!

Прекрасней всего та часть
нашей жизни, которая длится во сне,
там я часто встречаю красивых
женщин. И вот мы уже слились
в гармонии благословенной,
став совершенными существами.

Во сне я успел побывать во всех, какие
бывают, местах и всегда был самим
собою. Днем — когда бодрствую —
я, случалось, прикинусь кем-то,
но никогда ночью.
Во сне я всегда — это я.



СЛОВА НА БУМАГЕ

Писать — какая пустая
затея! Да, это чистая правда.
Слова на бумаге ровным счетом
ничего не изменят в нашей вселенной.
Книга — всего лишь книга:
стоит на полке
среди миллионов таких же книг,
пока, заплесневев, не истлеет
и ее не выкинут (или сожгут)
вместе с разношерстным мусором.

Писать книги — всего лишь один
из возможных способов понять свою жизнь.
Те из нас, кто карябает что-то на писчей
бумаге — бегуны в гонках калек,
иные без особых причин
видят себя очень важными шишками.
Помутненье рассудка — иначе не скажешь.
Шофер говновоза,
высасываюшего городские клоаки,
полезнее многих из нас —
вот кто достоин Нобеля!



ОТЕЦ ЗАШЕЛ В ГОСТИ

Мой покойный отец заглянул на чаек,
садится, как прежде, на стул, доставшийся мне,
«Ну-ка, Нильс!», — говорит.
Загорелый силач, а прическа блестит черным лаком.
Было дело, могильные плиты стальным прутом
поддевал и грузил на тачку, а я помогал. И вот,
довелось передвинуть свою
самому. «Как оно?», — говорит.
Я признаюсь ему: швах,
череда неудачных попыток,
обломы, обвалы планов.
На моей доске объявлений семнадцать счетов.
«Выкинь на… их», —
он говорит. «Как же! Тут же вернутся».
Смеется.
«Столько лет я не давал себе спуску», —
он говорит. «Лежа без сна, размышлял,
как стать хорошим.
Ведь это так важно!»

Предлагаю ему сигарету,
но, слышу, он бросил курить.
А снаружи закат озаряет пожаром печные трубы и крыши,
вопли и ругань мусорщиков слышны
в переулке. Отец подходит к окну,
глядит на них сверху.
«Эти люди работают, — мне говорит, — молодцы.
Занялся б и ты делом».



ТАК БЫВАЕТ,
ЧТО ИМ НЕ СРАМ ОТКАЗАТЬСЯ?

Неужели бывает, что полиции надоедает —
и она избегает участвовать во всем этом?
Что стражи порядка не станут
увозить людей из Миграционного Центра?
Откажутся раздеть догола перепуганного мальчишку
и силой засунуть его в самолет?
Что они еще помнят беднягу Абольфацли,
умершего в Кабуле,
или того сомалийца, пропавшего без вести
после высылки в Могадишо?
Бывает ли так, что полицейские откажутся
разделять семьи, уволакивать от мужей
плачущих жен с ребятишками?

Вот министр, он занят своей карьерой.
Глава департамента тоже не лыком шит —
делает, душка, карьеру.
Начальник бюро получает зарплату,
но и к карьере неравнодушен.

Но бывает ли так, что подчиненный не исполняет приказа?
Что начальник отдела Миграции
скажет вдруг «Хватит! Мне надоело!» —
и не подпишет ордер на депортацию?
И что писарь откажется все это стенографировать?

Так бывает, что служащие миграционной
плачут во сне? Бывает ли, что Генпрокурор
блюет от стыда? Случается ль члену Госдумы
раскиснуть: вот он кидается каяться,
звонит детям, мычит что-то в трубку, рыдает?
Так бывает?



ТАКОЙ ДЕНЬ

Сегодня я выкурил столько-то сигарет,
раздирал себе ногтями кожу,
перелистывал разные книги,
записал свой голос.
Находился в компании мух,
чье прошлое мне неизвестно,
ел три раза и выпил восемь
обязательных чашек кофе.

Я сегодня не плакал,
не видел крови, и на пути
мне не попадались мертвые тела,
я читал газету,
слышал шорох на лестнице.
Я сегодня касался кожи ребенка
и думал о том, что случилось,
и о том, как все повернется
вот такой он был, этот день.

Я бы назвал этот день нормальным.
Нормальный, обычный день.



СОН О КЛУМПАХ

Сон, как я возвращаюсь домой
и отныне буду ходить только в клумпах.

Больше не буду метаться по аэропортам
с опрокинутой мордой, не буду
ходить по пустым приемам
и время терять на бесполезных встречах.

Календарь мой останется девственно
чистым, и я поселюсь
на почтительном ото всех расстоянии.

Встану я под шипцом, буду отслеживать
перелетных птиц в октябре и марте,
довольный,
что никуда не надо идти.

Буду слушать ветер,
схожу поохочусь чуть-чуть,
успокоя на время страхи,

глядя как солнце встает и садится
без заморочек,
мирно писая на кол
своей собственной изгороди.

Крепко клумпами упираясь в землю,
буду глядеть на звезды,
как то пристало порядочному человеку.

Неужели я слишком многого
требую от жизни?

Перевел с датского Томас ЧЕПАЙТИС