А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я #    библиография



Вернуться на предыдущую страницу

   Антология

   
Петр КАЗАРНОВСКИЙ (Санкт-Петербург) — поэт. Родился в 1969 году в Ленинграде. Окончил Ленинградский педагогический институт им. А.И. Герцена. С конца 80-х годов по сегодняшний день работает учителем русского языка и литературы в одной из петербургских средних школ.



Стихотворения были опубликованы в журнале "Зинзивер" № 3, 2006  г.



ТО ЛИ ДОЖДЬ, ТО ЛИ СНЕГ



* * *

Утро нежит и тревожит.
Звезды гаснут. Никнет мрак.
Пробирается по коже
Холодок иль глупый страх.

Колесо дороги дальной
Утомительно скрипит.
Ночь была сегодня тайной,
Стала тайной — тем, кто спит.

На словах вся жизнь простая:
Цель, причина — вот и связь!
И кружится тихо стая,
С полдороги возвратясь.

1998



* * *
Ударил пo небу ведром, Разбрызгал капли, Игре с огнем дивясь нутром — С огнивом не солдат ли? Под полковую мишуру, Приправленную дробью, Пронес пронырную игру За околичность вдовью. Чтоб не повадилось псарям Украсть телегу, Сгребает в пригоршню мирян И в путь, с разбегу. У нас есть день до темноты, До нового конвоя, Когда доводят да черты Молитвы, звезд и воя. А небо все под головой Гудит зимою, Что карты не ему раскрой, А медленному рою.
1999



* * *
Жить, тачая платья и точа ножи, Источая запах испеченной ржи, Правда, потакая неизбежной лжи. Ну, а кто не так же?! Нечего тужить! Пусть и не в мундире — в свитере служить, Дурака валяя, часто не желая жить.
2002



* * *
То ли дождь, то ли снег… Доживает свой век человек. То ли снег, то ли дождь… Век пройдет — доживешь и умрешь. Забытье хоронить, в узлы спутывать нить… Умирать или жить? Проникать в забытье, и в твое и в мое — ворошить, ворошить, ворожить. Потихоньку любя, ночи недостает, не хватает себя.
1998



* * *

Гонясь за мыслью, потерял тетрадку.
Не доверяю прежнему рассудку.
Кусать за локоть легче, чем за пятку.
Курить косяк скучней, чем самокрутку.

Напоминает думать мне про пытку.
С недавних пор только дерусь я кротко.
От добродетелей не миновать убытку.
А от прохожих все пованивает водкой.

Любую птицу от рожденья тянет в клетку.
Кто целомудрен, тот полюбит проститутку.
И если допустить, что говорю я в шутку,
За эту голову дадут хотя б монетку.

1997




Стихотворения были опубликованы в журнале "Футурум-АРТ" (№ 3 — 4 (7 — 8), 2004 г.).



И НЕБО РАСПАХНУТО

Доминике

1

У каждых стихов свой ход.
Каждым стенам свои часы.
Каждому часу свое предопределение.
И около четырех часов утра
тиканье,
похожее на перекатывание. —
Твой портрет на холсте ночи,
гравюры моего сна.

2

О милая! наткнуться на иглу
что в темноте что в сене — только вскрикнуть,
только побледнеть.
Кто, вздрогнув, за руку возьмет тогда?
Кому сквозь сон беспечно улыбнешься
опять обманутой испугом?

3

Отчаянно бело. И врозь
Глазами, ногами. На уровне с грудью
руками. И в розницу
Воздух и Небо

4

И воздух как белье сушился
через обилье голых веток перекинутый

храня зеркальную прозрачность
нелебединого пруда

неледенеющей земли
дыханья твоего.

5

И тяжело беспечное дыхание трамвая,
брусчатка улиц, путаница звезд,
и пятен красной влаги не остановить
по белому ползущих в глазах закрытых.

6

Я совпадаю с точками среды.
И как ныряющий за жемчугом, в холодной
воде, где сводит тело, и совсем
не помогает взятое с собою острие.

7

Единственно, что было у нее — узоры бабочек.
Протяжна цветовая гамма их полета.
Но незаметным показался мотылек,
луною слепленный,
упавший на подушку —
смешавшись с пухом.

8

Внимательно губами разрывая
тонкую кожицу и обнажая
сотни солнечных ломающихся капилляров,
смешливым язычком дотрагиваясь
до кристально мутной капли сока,
ты заставляла таять апельсиновые дольки.

9

Врасплох качающихся линий не застать.
Мгновенье ока — азбука природы.

И города, где декорации на толстой парусине,
ничуть не скорбный катафалк-трамвай,
визжанье при попытке убежать
и аппетит, как у подвешенного вверх ногами.
Дождем к земле прибитый взгляд на вещи.

10

Когда-то в тех местах селились люди,
веселились дети,
от статуй мраморных отламывая по кусочку
(как меркантильна человеческая память!)
Дождь закруглял разрушенности линий.
Любовь жила — но к рытвинам от оспы.

11

С латинского

Вспоминая нашу прошлую жизнь,
те лета, что мы прожили вместе,
стали мы раскладывать на пыльном пороге
заброшенного дома камушки —
цвет к цвету.
И получилось, что белых больше, чем белых,
а черных больше, чем белых.
Вот и подумай, мой милый, впредь и впрок,
стоит ли подходить так близко.

12

Все кажется, небо вспорхнуть не успеет.
И будет биться тяжело о клетку,

поймано вновь и навеки.
И перья, раскачиваемые ветром,

будут в комнату мою залетать
и ложиться под лучами солнца.

13

Нет беса. Нет Бога.
Есть небеса. Есть Небо. Откуда,
воспарив однажды,
уже никогда не вернешься,
приголубленный

14

Вот и птицы улетели.
Теперь — словно гвозди в небосклоне.
И небо распахнуто
как Иисус распят.

1989 — 1991




Стихотворения были опубликованы в журнале "Футурум-АРТ" № 3 (13), 2006 г.



И НЕБО РАСПАХНУТО

Доминике

1

У каждых стихов свой ход.
Каждым стенам свои часы.
Каждому часу свое предопределение.
И около четырех часов утра
тиканье,
похожее на перекатывание. —
Твой портрет на холсте ночи,
гравюры моего сна.

2

О милая! наткнуться на иглу
что в темноте что в сене — только вскрикнуть,
только побледнеть.
Кто, вздрогнув, за руку возьмет тогда?
Кому сквозь сон беспечно улыбнешься
опять обманутой испугом?

3

Отчаянно бело. И врозь
Глазами, ногами. На уровне с грудью
руками. И в розницу
Воздух и Небо

4

И воздух как белье сушился
через обилье голых веток перекинутый

храня зеркальную прозрачность
нелебединого пруда

неледенеющей земли
дыханья твоего.

5

И тяжело беспечное дыхание трамвая,
брусчатка улиц, путаница звезд,
и пятен красной влаги не остановить
по белому ползущих в глазах закрытых.

6

Я совпадаю с точками среды.
И как ныряющий за жемчугом, в холодной
воде, где сводит тело, и совсем
не помогает взятое с собою острие.

7

Единственно, что было у нее — узоры бабочек.
Протяжна цветовая гамма их полета.
Но незаметным показался мотылек,
луною слепленный,
упавший на подушку —
смешавшись с пухом.

8

Внимательно губами разрывая
тонкую кожицу и обнажая
сотни солнечных ломающихся капилляров,
смешливым язычком дотрагиваясь
до кристально мутной капли сока,
ты заставляла таять апельсиновые дольки.

9

Врасплох качающихся линий не застать.
Мгновенье ока — азбука природы.

И города, где декорации на толстой парусине,
ничуть не скорбный катафалк-трамвай,
визжанье при попытке убежать
и аппетит, как у подвешенного вверх ногами.
Дождем к земле прибитый взгляд на вещи.

10

Когда-то в тех местах селились люди,
веселились дети,
от статуй мраморных отламывая по кусочку
(как меркантильна человеческая память!)
Дождь закруглял разрушенности линий.
Любовь жила — но к рытвинам от оспы.

11

С латинского

Вспоминая нашу прошлую жизнь,
те лета, что мы прожили вместе,
стали мы раскладывать на пыльном пороге
заброшенного дома камушки —
цвет к цвету.
И получилось, что белых больше, чем белых,
а черных больше, чем белых.
Вот и подумай, мой милый, впредь и впрок,
стоит ли подходить так близко.

12

Все кажется, небо вспорхнуть не успеет.
И будет биться тяжело о клетку,

поймано вновь и навеки.
И перья, раскачиваемые ветром,

будут в комнату мою залетать
и ложиться под лучами солнца.

13

Нет беса. Нет Бога.
Есть небеса. Есть Небо. Откуда,
воспарив однажды,
уже никогда не вернешься,
приголубленный

14

Вот и птицы улетели.
Теперь — словно гвозди в небосклоне.
И небо распахнуто
как Иисус распят.

1989 — 1991