А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я #    библиография



Вернуться на предыдущую страницу

   Антология

   

Кондратий Сергеев (Воронежская область) — поэт. Родился в 1960 году. Автор книги стихов "Декабрист" (Воронеж: ТЕОФРАСТ, 2000 г.)

Публиковался в Интернет-журнале "Самиздат".

 

ОТТЕПЕЛЬ

sonetto grosso

I

Привычка дремать, ткнувшись носом в чуть теплые батареи,
здешним кошкам присуща с рожденья, как золото — скифам,
поелику фатальное дление зим в запорошенной Гиперборее
таково, что и кленов разменная медь представляется более мифом,
нежели иллюстрацией к выпускам сводок текущей погоды.
Дело тут и в количестве выпитого, и в отсутствии лавра и мирта,
и в злом качестве водок... Особливо же в том, что почти что полгода
даже время в часах не течет здесь, а сыпется (ибо отсутствие спирта
в оных сферах ведет к выпаденью в осадок того, что "Доктрина"
именует кристаллами вечного льда). La nature (по-французски — природа)
ist Herr Gott (по-немецки — Господь) — как обмолвилась Екатерина —
блин-с-икрой! — Анхальт-Цербстская, приняв в потемках Потемкина за
сумасброда
из весьма расплодившейся в тоишний век на просторах Империи своры
новых русских (ну типа, братан, литераторов, только с квадратной
мордой каменщиков). Только нежному сердцу милее стократ просто воры.
Оттого ни Радищев, ни Новиков не избежали судьбы, многократно
тиражированной в ходе как-то опять подзабытых процессов
(а тогда тектонических — вроде нашествия гуннов иль готов).
Здесь зарыта der Schlüssel (с немецкого — Ключ). Как обмолвился некий
профессор:
эта вещь пострашней Пугачевой и круче — как бишь его? — Фауста Гете.

II

Упаси вас Господь пережить русский быт — по словам одного журналиста —
бессмысленный и беспощадный. — Ужо тебе, бронзовый Пушкин!..
Когда посреди января вдруг парит полынья амальгамою мглистой,
а на спелых сугробах лежит паровозная гарь — как пикантные мушки
на покатых плечах и смущенных ланитах хорошеньких фрейлин,
что смешливы, как тысяча коз, и пугливей, чем лани.
Но дремучей стеной встанут тысячи жен, и продрогший Каренин
трет задумчиво уши: пора ль наложить на себя непослушные длани?..
Климатический фактор впрямую (— угу! —) отражается в быте и нравах.
Так что ежли здесь все не в дугу — значит, эта природная зона
такова, что привычное миру деленье на левых и правых
ну не то чтоб совсем отменяется, скажем так — не имеет резона.
Для практических целей в ходу здесь принц'ип, он простой, как фуражка:
on the left на ЗеКа, on the right — соответственно, на вертухаев.
Александра Мин-Герцовича стережет, ну положим, Абрашка
Терц (et vice...). Но это натяжка: надо всеми царит тетя Хая.

Дни здесь облачно-кратки, племен наплодилось — Господь не отделит
одного от другого. И небо висит, словно вымя священной коровы.
А грехи, что грехи? — как стихи — черта в них, мне свои надоели,
как сказал Александр Сергеич в письме Натали Гончаровой.

III

Песнь козла, проиграв в конкурентной борьбе козлоногой сатире,
впопыхах повышает заряд оптимизма, как выпивка — градус.
После смерти Моцарта Сальери весьма опустился. Гарсоном в трактире
"Golden Lion" встречает клиентов поклоном услужливым: — "Яду-с?.."
Воплощенье идеи — вообще (т.е. безотносительно к теме) — чревато
увлеченьем деталью, цветком, бутоньеркой, виньеткой, припиской.
Это мир и спасает. Ибо поиски бога в куске ноздреватом
трудоемки, и скульптор, погрязший в заботы о жизни пусть низкой,
но вполне осязаемой, отправляет по энтому адресу нужды,
что естественно. А красота — так и хер не сказать безобразней химеры.
Очарованным Вечным Жидам на путях их земных обольщенья не чужды,
но присуще зато пусть не чувство гармонии, но — чувство меры
в размышленьях бесплодных, что, в конечном итоге, и служит залогом
не бессмертья — куда уж! — но все ж таки мирного существования.
Если с префиксом со-, то, хотя и не с их о сю пору неизданным Богом,
но со всем остальным ergosum'ом, в пределе — с Природой как равной
по званью.

IV

— Что же, helth to thee, Mary!.. Смотри, дело в том, что Россия — не остров.
И отсюда — пространства для долгих блужданий, отсюда и климат
зримо континентальный. И свойства времен, сквозь которые остов
грубый — вечности — вечно просвечивает. И глубинный — как климакс
у загадочных дам полусвета — процесс перехода к иному
состоянию: от трагедийного жара - пожалуй, к смирению
и печали — увы... И капель по березовой трубочке вводит больному
мирозданию в вену тягучее миро умиротворенья.
Да, Природа есть Бог. Но — не наоборот: Deus non est natura.
А спасение Мира и спасенье души — суть различные вещи...
Вот послушать жену. Или птицу. Иль женщину - так она просто дура.
И о чем толковать. Но ея словеса трансцендентны и вещи.
И с рождения зная, кто звенит серебром в сердце всяческой твари —
бережем бубенец пуще ока синицы и солнечного апельсина...

P.S.

Дону-Джону, эсквайру. Угодно ли Вам, сударь мой, отобедать по-дружески

в "Яре"?

Vale от Александра Сергеича Пушкина, сукина сына.


Конец янв. — нач. февр.
1999 г.