Вернуться на предыдущую страницу

       Библиотека

   

 

Константин Кедров

ГОЛОСА

Роман-пьеса

 

Часть третья

Дежа вю

Пушкинист. Коллективизацию видел я своими глазами из окна вагона. Идет колхозник по свежей пашне и разбрасывает в борозды зерно из лукошка. А прямо за ним шествует жирный грач величиной с индюка и выклевывает все до последнего зернышка.

Сеятель

И вышел сеятель сеять. И вот одно зерно попало ему в правый глаз. И сеятель окосел. А второе зерно попало в левый глаз, и сеятель ослеп. А третье зерно украли. А четвертое он сам украл. А пятого у него отродясь не бывало.

Пахарь

И вышел пахарь пахать. И вот плуг его притупился, а трактор сломался, а тракторист напился, а бензин вытек. И ничего не выросло на пашне, кроме бурьяна, да и тот провонял бензином.

Трахаль

И вышел трахатель трахать. И вот одно семя попало в глотку и там издохло. А другое семя попало в жопу и там осталось. А третье семя никуда не попало и вреда никакого не принесло. И все говорили: "Вот трахатель добрый. И радости от него выше глотки, и никаких забот".

Галка. Милые мы мои хорошие, что же вы такое натворили! Отдали моего котенка в чужие руки. Я теперь отравлюсь.
Мамаша. А чем ты отравишься?
Галка. Я пасту зубную съем.
Надежда Владимировна. Я все-таки никак не пойму, что такое гомосексуализм?
Я. Если ты до сих пор не знала, то тебе и знать этого не надо.
Боря Бахтин. Можно до такого додуматься, что лучше и не додумываться.
Я. Читали статью "Как устроена вселенная"?
Бахтин (отшвыривает журнал). Слишком многие знают, как она устроена.
Рабинович. В НИИ лектор читает лекцию о происхождении вселенной. "Согласно научным данным, наша вселенная возникла из первоатома в результате взрыва и с тех пор неуклонно расширяется. Но есть данные, что со временем она начнет сжиматься и через 600 миллиардов световых лет сожмется до нуля". Тут Рабинович бац — и в обморок. Его отпаивают водой и утешают: "Что вы так расстроились? Ведь еще не известно, будет это или нет А если и будет, то через 600 миллиардов световых лет". — "Ну, слава богу! А мне послышалось — миллионов".
Я. На самом деле все было совсем не так. Сначала ничего не было. И тьма. И Дух Божий витал над бездной. И сказал Бог...
Бог. Да будет свет!
Я. Но света, как всегда, не было. Не было его и на первый, и на второй день творения, а на третий послал Бог Люцифера выяснить, что там случилось и когда дадут свет. Люцифер ушел и исчез с концами. На седьмой день Бог почил от дел своих, да так с тех пор и не просыпался. Люцифер запил по-черному и тоже ни во что не вмешивался.
Все. А свет?
Я. А свет потом дали. Но неизвестно кто, неизвестно когда и неизвестно зачем, а главное, неизвестно насколько.
Дима Шевионков. Священники делают вид, что знают. А они не знают.
Александр Лазаревич. Я что-то не пойму. Бог-Отец, Бог-Сын, Бог-Дух Святой — все мужского рода. А где же мама?
Я. Это при переводе напутали. В Торе не Дух, а Роха — Душа.
Александр Лазаревич. Всегда у нас так. Напутают в самом главном и на том стоят до полного посинения.
Песня.

В трюмах кораллы, жемчуг,
Тонет пиратский бриг.
Судно ведет с похмелья
Сам капитан-старик.

Ночь голубая — тайна,
Сколько на небе звезд!
Сколько в начале мая-мая
Пролито горьких слез.

Тонет пиратское судно,
Некому им помочь.
А на востоке тает
Та голубая ночь.

Море, отдай мне сына,
Море, мне дочь!
Больше они не увидят
Ту голубую ночь.

Я. Почему эту песню мы пели на уборке гнилой колхозной картошки? И причем тут пираты? В том-то и дело, что ни причем.
Песня.

Большая страна Китай-тай-тай,
Китайцев не перечесть.
Огромный порт Шанхай-хай-хай
У самого моря есть.
Шанхай, корабли встречай-чай-чай,
Тянутся они гурьбой.
И ароматный чай-чай-чай
Они увезут с собой.

Я. Чай бывает грузинский, краснодарский и индийский со слоном (на самом деле тоже грузинский), а если очень повезет, то № 36. Впрочем, и этого набора не было. Был какой-либо один или никакого. И тогда из глубин далекого детства всплывал морковный. Морковь мелко резали, высушивали на солнце, и можно заваривать. Вся беда в том, что и моркови не было. А что-нибудь было всегда и в любом количестве? Вот чего не было, того не было никогда. Чтобы все и в любом количестве. Пусть дорого, но в любом количестве. Дорого, но всё. Этого и сейчас не бывает. Дорого — пожалуйста, все — ни за что. Всё — извольте. Но не в любом количестве.
Игорь Голембиовский. Принцип социалистической достаточности — это когда за вас решают, что и сколько вам нужно.
Я. А сколько нужно? Не знаю, но знаю точно: нужно больше, чем можно! А можно меньше, чем нужно.
Сапогов. Ну вы опять прямо из меду бздите.
Голос.
Прощай, мой мозг,
Ты мне уже не нужен.
Прощай мой мозг,
Ты все уже сказал.
Я. Кто это?
Голос. Это ты.
Голоса в телевизоре.

Священник. Освящается машина сия..!
Академик Лихачев. Говорят, что в блокаду на человека полагалась осьмушка хлеба. Не было этой осьмушки.
Блокадник. И блокады никакой не было. Просто Сталин перестал нас снабжать.
Блокадница. Три буханки хлеба за пианино! Не могу я больше (плачет).

Лера Нарбикова (глядя на яйцерезку). Никак не пойму, для чего это приспособление.
Лена Кацюба. Чтобы разрезать яйцо на восемь частей.
Лера. А зачем?
Лена. Ну, как же? Придут к тебе восемь гостей, а у тебя в доме только одно яйцо. Ты его раз... и все сыты.
Священник. А Христос пятью хлебами пять тысяч насытил.
Лера. А мы одним яйцом восемь гостей накормили.
Левша. А я на зернышке проса написал весь моральный кодекс строителя коммунизма.
Хрущев. А я этим зернышком всю страну накормил.
Бог. А я из булавочной головки всю вселенную воссоздал.
Ленин. А я все отнял и поделил, и всем хватило.
Я. Так ведь не хватило.
Ленин. Неважно. Зато все отнял.
Сталин. А я отнял и поделил все. Что осталось между теми, кто остался, и всем хватило.
Я. Ну, не всем.
Сталин. Правильно, не всем. Лишних я ликвидировал.
Лера. Я все поняла! Это если восемь гостей на одно яйцо, то гони их в шею, а яйцо оставь себе, и не нужно никакой яйцерезки.
Сталин. Нэт! Как раз яйцерезка будет нам очень полезна.

Пустыня 1.

И удалился Иисус в пустыню и постился там 40 дней и 40 ночей. И приступил к нему Сатана и сказал: Если ты сын Божий, преврати эти камни в хлебы.

Сталин. Это все поповщина. Мы же умеем превращать хлебы в камни. И все сыты, и все довольны, особенно камни. Не верите — спросите.
Камни. Да, мы очень довольны!
Сталин. Вот видите! Жить стало лучше. Жить стало веселее.
Комиссия (в больнице). Нет ли каких жалоб?
Больные. Нет, нет, мы все очень довольны.
Я. Вот только хлеб заплесневел.
Комиссия. А вы знаете, что такое плесень? Это пенициллин. Заплесневелый хлеб очень полезен для здоровья.

Пустыня 2.

И приступил к нему Сатана второй раз, показал все царства и славу их и рече: "Если поклонишься мне, сделаю тебя президентом аж на три срока". И ответил ему Иисус: "Отойди от меня. Я и первый не дотяну до конца". И устыдился Сатана своих слов и приказал всех повесить.

Евгений Винокуров. Я знаю только одно: меня не надо вешать. И еще: меня не надо сажать в тюрьму.
Ходорковский. И меня не надо вешать, и в тюрьму не надо сажать.
Горький.

Над седой равниной моря гордо реет Достоевский.
Он кричит, и птицы слышат радость, потому что дуры.
Глупый пингвин робко прячет что-то жирное в утесах.
Только гордый Ходорковский гордо реет над волнами,
Черной молнии подобный.
То башкой волны касаясь, то стрелой взмывая к тучам,
Хрен его возьми со всем, В том числе и с Березовским.

Моцарт. Музыкальный минет.
Бетховен. Что?
Шуберт. Музыкальный момент.
Бетховен. А мне послышалось - момент.
Максим Галкин. Как судьба стучится в дверь? Варианты ответа:

там-там-там-там,
там там-там-там,
тамтам там там,
там там тамтам.

Зритель. Можно звонок к другу? Алло, Бетховен! Как судьба стучится в дверь?
Бетховен. Не слышу.
Зритель. Как судьба стучится в дверь?
Бетховен. Не слышу.
Зритель (вешая трубку). Вот счастливчик.


Пустыня 3.

И приступил к нему Сатана: "Если ты сын Божий, то прыгни в пропасть". И отвечал ему Иисус: "Сам прыгни, если ты такой смелый". Прыгнул Сатана и разбился. Сказано бо в Писании: не плюй в колодец — вылетит, не поймаешь.

Корней Чуковский. У вас нет брульянтовой брошки?
Машинский. Брульянтовой нет, есть только стеклянная.
Чуковский. Меня интересуют только брульянтовые.
Машинский. Тут, Корней Иванович, есть соображения по вашей некрасовской рукописи. Кое-что требуется переделать.
Чуковский. Писать я не могу, но переделывать могу.
Песня.

Ты целуй меня везде,
Восемнадцать мне уже!

Бетховен. Где целуй?
Я. В везде!
Бетховен. А! А то мне послышалось...
Ректор. Так мы далеко зайдем.

Надежда Владимировна. А у нас в театре работала жена заместителя Гамарника. Гамарника расстреляли, заместителя посадили, а жена у нас костюмером работала. И все говорили: "Ну и что, что она заместителя Гамарника, ведь она не враг".
Горький. Если враг не сдается, его сдают.
Бокасса (император-людоед).

Каждому врагу
Хочется в рагу.

Притча о разбойнике и хозяине

Один работник всю жизнь работал, а другой работник всю жизнь не работал. И сказал хозяин: "Кто не работает, тот не ест. А кто ест, того всякий съест". И съел обоих.

Мария Федоровна.

Трактор в поле дыр-дыр-дыр.
Мы уси, уси за мыр.

Пушкин.

У лукоморья дуб зеленый,
Златая цепь на дубе том.
И днем и ночью кот ученый
Все бродит по цепи кругом...
Там чудеса, там леший бродит.

Алексей Евгеньевич.

Дуб на дрова давно спилили,
Златую цепь в Торгсин снесли,
Кота на мясо изрубили,
А лешего сослали в Соловки.

Я. В детском саду и в школе нас убедили, что мы живем в раю. Потом выяснилось, что это все же не рай, а чистилище, не коммунизм, а социализм, который не сегодня — завтра плавно перейдет в рай коммунизма. И только в зрелые годы мы окончательно поняли, что живем в аду. Ад вместо коммунизма. Хотя коммунизм — это и есть ад. Теперь мы опять в чистилище, на пути из социализма в капитализм. Знаете, что такое ад? Ад — это переходный период из чего-то во что-то.
Моисей. Я 40 лет вел евреев в землю обетованную и через три тысячи лет привел свой народ в Освенцим. Заповедь новую даю вам: "Евреи, сидите дома!"
Маркс. И ничего не стройте! Ни социализма, ни коммунизма, ни капитализма.
Буш. А как же полет на Марс через 30 лет?
Бетховен. Полет на Маркс?
Буш. На Марс!
Бетховен. А мне послышалось...
Хрущев. Марксизьм-ленинизьм!
Буш. Марсизм-землизм!
Я. Маразм-миразм!
Брежнев. Миру — мир!
Кошка Юта. Мурр-мурр.
Витухновская. Может, мне не плохо, а просто скучно?

Субботник

Капо из Освенцима (секретарь ученого совета). Безобразие, нигде нет трусов. Все магазины обегал. Трусов нет.
Капо из ГУЛАГа (парторг). Знали бы студенты, что секретарь ученого совета без трусов.
Ректор. В трусах или без трусов, а субботник проводить надо. Это особый субботник, к столетию Ленина. Будет наш куратор из КГБ. Так что никаких распитий из горла.
Капо из Освенцима. Как же здоровье Ильича не выпить?
Ректор. Это на твоей совести.
Капо из ГУЛАГа. Будем убирать собачье дерьмо на Тверском бульваре.
Капо из Освенцима. Студенты?
Капо из ГУЛАГа. Нет, профессорско-преподавательский состав в полном составе. Дерьмо собачье.
Я. Что-что?
Капо из ГУЛАГа. Я говорю, дерьмо собачье вмерзло в лед. Придется поработать ломом.
Контрразведчик. Как там у Блока: "Работа до жаркого пота"...
Пушкинист. Нет, лучше у Брюсова: "Тебе так привычна кирка и лопата..."
Контрразведчик. Они когда-нибудь кирку видели? разве что на гравюре Дюрере "Меланхолия".
Профессор Кипрпотин. Ленин, между прочим, на субботнике лично бревна таскал.
Ректор. А Толстой пахал. "Ваше сиятельство, пахать подано".
Капо из ГУЛАГа. Ваши сиятельства, пахать подано. Прошу тех, кто еще не напахался, к ломам и лопатам.
Капо из Освенцима. А в магазин кто?
Я. Я!
Капо из Освенцима. Значит, быстро все по три рубля, можно больше.
Профессор Кирпотин. Я не пью и другим не советую.
Капо из Освенцима. А я советую и пью.
Профессор Машинский. Мне пить нельзя, но три рубля ради общего дела дам. У вас есть сдача?
Я.

У статуи Родена
Мы пили спирт-сырец.
Художник, два чекиста
И я, полумертвец.

Капо из Освенцима и Капо из ГУЛАГа. За Ленина?
Контрразведчик. А Ленин пил?
Пушкинист. Неплохая тема для диссертации: "Что пил Ленин?"
Контрразведчик. Смотря где. Если в Швейцарии, небось, "Мозельское". Если в Париже, то вдову Клико.
Я. А в России спирт-сырец с кокаином.
Ректор. Так мы далеко зайдем. Работайте дальше, а я пошел.
Капо из ГУЛАГа. Выпьем, говорю, за дерьмо собачье.
Капо из Освенцима. За дружбу кафедры советской литературы с кафедрой русской литературы. Чтоб вы почаще к нам заходили.
Пушкинист. А ну вас. У вас как на свадьбе — Горький, горький — горько, горько.
Капо из ГУЛАГа. Горько! Целоваться не будем.
Капо из Освенцима. За дерьмо собачье!
Профессор Кирпотин. Это вы в каком смысле?
Капо из Освенцима. За дерьмо, которое, надеюсь, за нас убрали.
Я. А где же прокуратор из КГБ?
Профессор Машинский. Этого никто никогда не знает. И не узнает.
Контрразведчик. Нет, я все-таки пойду ломиком поработаю.
Пушкинист. Да, поработайте там за нас, а мы за вас выпьем.
Я. За дерьмо собачье! То есть я хотел сказать — за Ленина.
Пушкинист. Ах, молодежь, молодежь...
Контрразведчик. Кругом дерьмо, одно дерьмо. Как можно так засрать мемориальный бульвар!
Пушкинист. Это как в мемуарах Кутузова: "Как вы победили французов, Михаил Илларионович?"
Кутузов.

Сбоку нас рать,
Спереди нас рать,
Сзади нас рать,
И битвою мать Россия была спасена.
Не хвались, идучи на рать,
А хвались, идучи с рати.

Контрразведчик. А все-таки Белый мудрил, мудрил, а потом взял да и написал "Пепел", как Некрасов:

Мать Россия, о родина злая,
Кто же так подшутил над тобой?

Александра Павловна и Мария Павловна (по очереди).
— Что танцуешь, Катенька?
— Польку, милый папенька.
— Где училась, Катенька?
— В пансионе, папенька.
— Где брала ты денежки?
— У тебя, мой папенька.
— Как ты смела, Катенька?
— Извините, папенька.
— Извиняю, Катенька.
— Мерси, милый папенька.
Я. Какая разница между ЦК и ЧК?
Капо из Освенцима. В ЦК цикают.
Капо из ГУЛАГа. А в ЧК чикают.
Машинский. С вами недолго и загреметь.
Ректор. Ну, как, все еще убираете?
Контрразведчик. Уже все убрали. А где же куратор?
Ректор. Приходил. Ушел. Очень благодарил. Всем доволен. Налейте и мне, пожалуй.
Контрразведчик. За Ленина!
Ректор. Засрали всю страну собачьим дерьмом, а мы убирай.
Я. Тогда за всю страну.
Ректор. И за наш институт.
Я. Ректор ВГИКА говорит: "Наш институт киноМАТографии". А мы — Союза писателей.
Капо из Освенцима. Я вот из Парижа книжку привез, Бердяева. Тут сказано, что в России есть что-то бабье.
Контрразведчик. Как же вас сквозь таможню с Бердяевым пропустили?
Капо из Освенцима. А я в трусах спрятал.
Я. Так ведь трусов нет нигде.
Капо из ГУЛАГа. Потому и нет, что в них все Бердяева прячут.
Бердяев. В русском человеке есть что-то бабье. Обожание военных, преклонение перед диктаторами.
Частушка.

Я проснулся в 6 часов —
Где ж резинка от трусов?
Хор.
Вот она, вот она,
На хую намотана!

Я. А нельзя ли вывести породу собак, которые не гадят?
Пушкинист. И человека, который не ест.
Лена Кацюба. А вот зайцы свое дерьмо жрут, как Сорокин. Там полезные для них вещества.
Циолковский. Со временем люди научатся, как бабочки, выделять пыльцу и питаться светом от солнца.
Контрразведчик. А кто же будет собачье дерьмо на ленинских субботниках убирать?
Я. А субботников не будет. И Ленина не будет. Будем порхать, как бабочки, и выделять пыльцу.
Пушкинист. Мать говорит отцу: "Наш сын уже вырос. Пора ему узнать, откуда берутся дети".

Отец. Ну, как я ему объясню?
Мать. Ну, на примере цветов, бабочек.
Отец. Петька, иди сюда. Помнишь, мы вчера по бабам ходили?
Петька. Ну?
Отец. Так вот, у бабочек то же самое.

Игорь Яркевич. Русский человек не может не срать в лифте.
Я. Зато американец не может срать в лифте.
Лера Нарбикова. А француз может.
Я. И немец может.
Немец. Нет, не могу.
Я. Не могу задрать ногý.
Немец. Не ногý, а нóгу.
Я. Все равно задрать не мóгу.
Маяковский.

Коммунизма
                       призрак
                                     по Европе рыскал,
уходил
             и вновь
                          маячил в отдаленье.
По всему поэтому
                                 в глуши Симбирска
родился
              обыкновенный мальчик
                                                         Ленин.

Я.

Коммунизма призрак по Европе рыскал,
Говорил: "Я тут, поскольку умер".
Оттого-то в глубине австрийской
Родился обыкновенный Шикльгрубер.

Притча о Шикльгрубере

И прежде чем укрыть в могиле
Навек его арийский прах,
В бетонный бункер положили
Его в солдатских сапогах.
Потом облили из канистры
И зажигалкой подожгли
Его товарищи фашисты
И схоронили, как смогли.
Но не успели, не успели
Дожечь беднягу до конца.
Врагу достались только челюсть
И две скорлупки от яйца.
Те яйца бережно Андропов
В свинцовой ступке истолок,
Чтобы запомнила Европа
И извлекла живой урок.

Гена Капранов. Пришел к министру финансов, спрашиваю: "Сколько стоит жизнь прожить?"
Министр. Сколько жить собираетесь?
Гена. 80 лет.
Министр. Что так много?
Гена. Интересно больно.
Министр. Жена есть?
Гена. Ребеночек.
Министр. Десять миллионов сто восемьдесят восемь тысяч тридцать два рубля 67 копеек.
Гена. Где ж я такие деньги возьму? Лучше сразу меня убейте!
Я. Спустя несколько лет Гену Капранова убило молнией на берегу реки, на рыбалке.

Дежа вю дежа вю

Я. С вами когда-нибудь было дежа вю? Ну, словно вы уже здесь жили, и все это уже однажды было. В том-то и дело, что не однажды. Дежа вю — воспоминанье о том, что каждое событие повторяется до бесконечности. И эта мистерия еще не раз повторится.

Иона.

Как только проглотил кит Иону, Иона сразу захотел есть. А поскольку в желудке у Левиафана другой еды не было, то и стал Иона есть его изнутри. Сначала сожрал желудок, потом выел ливер, а там и до сердца, и до мозга добрался. Правда, мозга оказалась самая малость. Так за три дня от кита остался один костяк, да и то обглоданный. А Иона, сытый и довольный, вернулся в город. И с тех пор безуспешно ищет, кто бы его еще проглотил...

Рабинович I. "Рабинович, что бы вы делали, если бы были Богом?" — "Ну, сначала я сотворил бы небо и землю, потом отделил твердь от влаги, словом, все, как в Библии. А на седьмой день почил бы от дел своих. Правда, на седьмой я бы еще немножечко шил".
Рабинович II. Рабинович пришел к портному заказывать брюки. Тот сняли мерку и говорит: "Приходите через неделю, все будет готово". Через неделю приходит — брюки не готовы. Потом еще неделю, еще две. В общем, ходил целый месяц. Наконец, портной говорят: "Ваши брюки готовы". Рабинович возмущается: "Господь Бог за неделю мир сотворил, а вы целый месяц одни брюки шили!" — "А вы взгляните на этот мир! А теперь посмотрите на эти брюки..."

Илия

И удалился Илия в пустыню. И ворон приносил ему пищу. И сказал ворон: "Полетим к солнцу в огненной колеснице". И сел Илия в колесницу, запряженную вороном, и полетел к солнцу. Вскоре кончилось в колеснице горючее, а ворон все летел и летел, а потом взалкал. И отрезал Илия свою ногу и дал в пищу ворону. И полетел ворон дальше и взалкал снова. И отрезал Илия вторую ногу и дал ворону. И полетел ворон, но солнце не стало ближе, и взалкал ворон. И отрезал Илия свою левую руку, но и ее сожрал ворон. Тогда отрезал Илия свою голову и дал ворону выклевать очи: "Пусть не увижу солнца коммунизма, зато ворон увидит". И выклевал ворон очи, а башку есть не стал, потому как дурная, и к солнцу не полетел, а спустился на землю.
— Ну что, прилетели мы к солнцу коммунизма? — спросила голова.
— Давно прилетели.
— Жаль, что я его не вижу, — сказала слепая башка.
— Зато внуки твои увидят.
— Да нет у меня никаких внуков.
— Ну, на нет и суда нет, — прокаркал ворон, и клюнул дурную голову в темя, и выклевал ей мозг и язык, чтоб не болтала лишнего про солнце коммунизма и прочие глупости.

Притча о трех динарах

Один человек трудился весь день от восхода до заката и получил за то от хозяина три динара. А другой вообще не трудился, а пришел к получке и отобрал у работника три динара, а заодно и хозяина отметелил. И сказал работник:
— Вот я трудился от рассвета и до заката и получил три динара, а он и часа не трудился, да еще и динары у меня отобрал.
И пошел к судье.
И сказал судья:
— Заплати мне шесть динаров, и я верну тебе три.
И заплатил работник судье шесть динаров, а тот вернул ему три.
И сказал работник:
— Вот судья праведный, вернул мне мои динары.
И все остались довольны. И работник, что получил три динара, да еще и хозяина отметелил. И разбойник, что отобрал три динара, да еще и хозяина отметелил. И судья, что на халяву получил три динара. И хозяин, что хоть его и отметелили, но живой и при своем остался.

Грехопадение

Вначале ничего не было. Потом сотворил Бог то, другое и бесплодную планету с безжизненными пустынями. Поселил в той пустыне Адама с Евою и тотчас усютроил субботник по озеленению. И сказал Бог: "Что хотите сажайте. Как хотите все называйте. Ешьте все, что произрастет, только листьев коки не трогайте, а то вмиг подсядете и вовек не слезете".
Тотчас Адам и Ева вместо того, чтобы деревья сажать, нажрались коки и забалдели. Очнулись — кругом пустыня, а Ева беременная. Оба мучительно пытались вспомнить, что там такое было, но ничего не вспомнили и стали сочинять Библию, чтобы хоть чем-то восполнить пробел.
Адам вспомнил заповедь "плодитесь — размножайтесь".
Ева — "не прелюбодействуй".
Адам — "жена да убоится своего мужа".
Ева — "муж да прилепится к жене своей, и будут двое, как одна плоть".
Адам уверял, что лично он от Бога слышал заповедь: "Ешь, пей, веселись, после нас хоть потоп".
Ева не возражала. Но вспомнила, что Иегова при ней сказал Адаму: "Не пожелай жены ближнего, ни вола его, ни осла".
Адам обиделся — причем тут вол и осел? Но мысль о жене ближнего ему понравилась. Тут он посмотрел на юбочку Евы из листьев райской коки и взалкал того и другого. После этого Адаму привиделось, что он Лот и спит с тремя дочерьми.
А Еве что — она начала рожать и рожала без остановки 40 дней и 40 ночей танки, пушки, самолеты, вертолеты, вездеходы, боевого слона с золотыми бивнями, трех мушкетеров с острыми шпагами, авианосец, ракетоносец, троянского коня. Троянский конь ударил копытом и стал рожать ахейцев, греков, Елену Прекрасную, Авраама и Исаака, геоцентрическую систему Птолемея, гелиоцентрическую систему Коперника, общую теорию относительности, атомную бомбу и Склодовскую-Кюри.
Адам все это время спал с тремя дочерьми и ничего такого не ведал. А когда проснулся, увидел Еву уже не в юбочке из коки, а в роскошном парике, кринолине и корсете из китового уса от кита Ионы. И вообще это была уже не Ева, а Екатерина II в окружении своих блистательных фаворитов: графа Орлова, короля Польши Понятовского, князя Потемкина-Таврического и какого-то графа Зубова. Графа Зубова Адам не заметил, а уставился на Потемкина-Таврического и задумчиво произнес: "Чужая душа Потемкин".

Миша Дзюбенко. По теории большого взрыва получается, что вселенная возникла в результате теракта.
Я. Так оно и есть. Шахидка Ева по наущению змея соблазнила Адама, а в результате — взрыв рая и полный распад миров.
Рабинович I. Вы слыхали — есть такая нейтронная, бомба. Она взрывается, мы гибнем, а все остается.
Рабинович II. Кто же изобрел такую бомбу — социализм, что мы есть, а ничего нет?
Марина. Взрыв в метро не случаен. Масхадов предложил ввести войска ООН в Чечню.
Я. Ввести войска ООН в жопу.
Марина. Вот именно, точнее не скажешь. Кстати, а куда девался Яркевич?
Я. А ведь он обиделся бы, узнав, что о нем вспомнили в связи с жопой.
Марина. Да, юмористы, они в жизни все воспринимают всерьез.
Яркевич. Алло, это Яркевич. Что творится! У меня на Павелецкой прямо под домом вагон взорвали.
Я. Ты даже не знаешь, насколько кстати ты позвонил.
Яркевич. А что?
Я. У меня в доме тоже бомбу взорвали, на втором этаже.
Рабинович. Когда Эренбург задержался в Париже, Катаев вселился в его дачу, а вещи выбросил. Мне об этом рассказал Асмус. Вот идут по Переделкину Асмус и Пастернак. Навстречу Катаев.
Пастернак. Здравствуйте.
Катаев. Здравствуйте.
Асмус. Как ты можешь с ним здороваться! Он же занял дачу Эренбурга, а вещи выбросил.
Пастернак (догоняет Катаева). Прошу считать мое "здравствуйте" недействительным.
Геращенко. Я слышал, вы поэт и философ. Каждый поэт — философ, но не каждый философ — поэт. У поэта должен быть свой банкир.
Девки на эстраде.

Нежная девочка Ира
Полюбила банкира!

Я. На Марсе нет ни воды, ни вирусов. Последний удар по материализму.
Яркевич. Да, человеку трудно осознать, что мы одни, что есть только Бог и человек. Но Бог как-то очень... Он не вмешивается.
Я. Он вмешивается лишь в той мере, в какой вмешался в момент творения. Хотя и там не все ясно.
Академик Гинзбург. Я атеист, но не безбожник.
Я. А я безбожник, но не атеист.
Александр Лазаревич. Да поймите вы наконец! Королева была простой блядью!
Актриса. Королева не может быть блядью.
Герой-любовник, пьяница Филиппов. В искусстве нет ничего абсолютного. Нельзя сказать, хорошая пьеса или плохая, все зависит от вкуса.
Ольга Сергеевна. Вкус не должен обманывать, если он есть.
Герой-любовник. Может! Вот, например, огурец. В нем только вода и клетчатка и ничего полезного, а так хочется огурца.
Я. При слове "огурец" все сидящие в автобусе сглотнули слюну.
Ольга Сергеевна. Вкус огурца уже полезен. Раз вкусно, значит полезно.
Герой-любовник. Яд тоже бывает вкусным.
Я. Чтобы прервать спор, Александр Лазаревич затянул любимую песню.
Александр Лазаревич.

Гу-у — гу, а-гу-гу,
Мы сидим на берегу —
Поджидать папашу
В деревеньку нашу.

Все.

Тра-та-та, тра-та-та,
Вышла кошка за кота,
За кота котовича,
За Иван Петровича.

Я. Автобус уныло двигался по оренбургской степи, поднимая тучи никем не мерянной пыли. Актерам уныло подвывал мотор.
Александр Лазаревич.

Он приедет и придет,
Крошку на руки возьмет...

Я. Но не приедет и не придет, и на руки не возьмет. И сын его сына не возьмет на руки его внука...
Шекспир. Распалась связь времен.
Нурия (поэтесса).

Не будет стариков — мы все омолодимся,
Не будет пап и мам — мы будем так родиться,
Не будет акушеров, не будет докторов,
Нажал на кнопку — чик-чирик — и человек готов:

Нам электричество пахать и сеять будет,
Нам электричество ночную тьму разбудит,
Нам электричество любой заменит труд,
Нажал на кнопку — чик-чирик — все тут как тут.

Заходим в ресторан — там все на электричестве.
Нажал на кнопку — чик — вино в любом количестве,
Нажал на кнопку — чик — картошка с колбасой,
И не прошло пяти минут, как ты уже косой.

Да здравствует наука, да здравствует прогресс
И мирная политика ЦК КПСС!

У одного мужика был в пупу винт. А зачем — неизвестно. Пошел он к гадалке: "Бабка, а бабка, зачем у меня в пупу винт?" Колдунья отвечает: "Пойди за три моря, увидишь Буян-остров, на нем дуб, на дубу хрустальный ларец. В нем твоя тайна". Пошел мужик за три моря, видит остров Буян, на нем дуб, на дубу ларец. Полез мужик на дуб, раскрыл ларец, а там отвертка. Пришел домой, вставил отвертку в винт, повернул... Тут у него жопа-то и отвалилась.

Да здравствует наука, да здравствует прогресс
И мирная политика ЦК КПСС!

Я. Самый страшный фильм детства — "Волга-Волга". Человек в пароходном колесе. Колесо вращается, человека мотает, то погружая в воду, то вынося на поверхность. Зал смеется — я плачу.
Алексей Евгеньевич.

Пароход идет — вода парами,
будем рыбу кормить комиссарами.
Пароход идет, вода кольцами,
будем рыбу кормить добровольцами.

Ученый совет

Писатель Рекемчук. Товарищи, очень тревожный симптом. Наши студенты разлюбили войну. (Гул в зале). Я это в том смысле говорю, что о войне не пишут.
Ректор. Они, видите ли, про птичек и бабочек пишут. Иная родит и несет свой подарок ректору на стол. Она думает, что если родила, так это дело государственное. Нет, это личное дело.
Комсомольский секретарь. Дошло до того, что когда космический центр предложил нашим студентам пройти полный цикл тренировки космонавта, желающих не оказалось.
Голос из зала. А вы сами не желаете?
Комсомольский секретарь. Я?!
Голос. Вы.
Комсомольский секретарь. Я — нет. У нас есть еще возможность пройти студенческую практику в Минусинске. Там минус 70°. Это интересно.
Критик Сурганов, фронтовик. Минус 70° — это интересно.
Проректор по хозчасти. Когда я был директором Бутырской тюрьмы, то, право же, у нас порядку было больше, чем в общежитии на Добролюбова.
Ректор. Ну, у нас все-таки не тюрьма. Хотя скажу! Я, понимаете, иду по коридору. Навстречу студент, не буду называть его фамилию, мы с ним уже разобрались. Я его спрашиваю: "Вы кто?" А он в ответ: "А ты кто?" — как вам это нравится? Он не знает, как ректор выглядит. Конечно, у нас не приют божьих ласточек, но младенцев на стол ректору прошу не носить. Когда я был директором театра Вахтангова, там все от всех по три раза родили, но не на стол директора. Вот, мол, вам сын полка. Вы что-то хотите сказать?
Профессор Машинский (просыпаясь). Когда я был в командировке в Исландии, там ставили "Ревизора". И знаете, какая была неожиданная трактовка? Ревизор — это президент США Эйзенхауэр. Вот как неожиданно читается наша классика.
Ректор. Спасибо! Кто еще выскажется?
Капо из ГУЛАГа. Товарищи! Я как-то не совсем понимаю. Неужели никто из наших студентов не желает пройти полный курс подготовки космонавтов?
Ректор. А это, простите, не ваша компетенция. Вы — секретарь ученого совета, а не Королев. И Литинститут на Байконур. Все это уже было в 30-х годах. Ильф и Петров чего-то там на стройке паяли. Багрицкий бетон мешал. Мы готовим писателей, а не космонавтов. А то тут недавно явились из министерства. У нас, видите ли, нет НОТа. НОТ — это научная организация труда. И это было в 20-е годы. В какой руке карандаш держать, в правой или в левой, чтобы "Тихий Дон" написать.
Машинский. "Тихого Дона" пока не видно.
Ректор. Вот и плохо, что не видно. А, может, и не нужно второго "Дона". Шолохов один.
Машинский. И Толстой один.
Капо из Освенцима. Нет, Толстых целых трое.
Ректор. И все графы!
Машинский. У Алексея Толстого на дверях уже в советское время висела табличка "Гр. А. Толстой". Понимай как хочешь. То ли гражданин, то ли граф.
Ректор. Так мы далеко зайдем.
Рекемчук. Можно зачитать решение: усилить военно-патриотическую подготовку студентов.
Ректор. Могу устроить экскурсию в музей КГБ, что напротив. К закрытым экспонатам. Там много интересного.
Пушкинист. Башка Берии в маринаде.
Контрразведчик. Сердце Бухарина в рассоле.
Капо из ГУЛАГа. Пострелять из пистолета Дзержинского.
Ректор. Так мы далеко зайдем.

Защита диплома

Виль Липатов. Что это за странные люди сидят в первом ряду?
Я. Да, люди странноватые.
Юрий Трифонов. Среди многих других профессий есть такие, о которых не принято говорить. Но они ведь тоже очень нужны. Сергей Каледин написал повесть "Смиренное наше кладбище" о нелегком, да-да, нелегком труде могильщиков.
(Могильщики в первом ряду оживились и закивали).
Каледин. Я заключил пари, когда работал могильщиком, что все это опишу в своей повести. Вот они и пришли на мою защиту.
Капо из Освенцима. Может, сыграем Шопена?

Эдуард Елизарович (преподаватель немецкого). Знаете, почему началась Первая мировая война? Николай II пригласил императора Вильгельма на свою яхту. А там был вмонтирован для высокого гостя подтирочный автомат, который выдвигался из очка после дефекации. Вильгельм заинтересовался новым устройством, нажал педаль и заглянул в очко. Оттуда выдвинулась губка и мазнула его по губам. После этого переговоры так и не склеились.
Философ Зарбабов. Ну, как вам "Материализм и эмпириокритицизм"?
Я. Очень полезная книга. Там и об Эйнштейне, и о Махе, и о Пуанкаре.
Зарбабов. Да бросьте вы! Недоучка, несостоявшийся адвокат берется судить о проблемах физики и математики. Ругается, как извозчик. Осмеливается спорить с учителем Эйнштейна Махом и критиковать гениального математика Пуанкаре! Ладно, пойдемте на семинар. Итак, сегодня у нас "Наука логики" Гегеля. Вопрос первый: "Ленин о Гегеле". Тут надо прочесать "Философские тетради" и особенно "Материализм и эмпириокритицизм".
Я. Чем отличается истина относительная от абсолютной, это я понял. А вот как отличить истину абсолютную от просто истины? Чем они отличаются?
Зарбабов. Честно говоря, ничем. Пусть меня обвинят в релятивизме, но, по-моему, любая истина относительна. Вот, например, я по дороге сюда выстоял час за апельсинами для внуков. Вон авоська висит пустая. А почему? Потому что апельсинов нет. Это что, абсолютная истина? Да на любой базе и в любом спецбуфете их завались. И в странах, где они растут, не знают, куда деваться от урожая. Апельсинов нет для нас с вами. А истина в том, что они есть, но не для всех. То же самое с жильем. Я 25 лет стою на очереди, чтобы из коммуналки перебраться хотя бы в однокомнатную квартиру. Но для меня жилья нет. а любой завмаг имеет трех, а то и четырехкомнатную. Разве это по-ленински?
Я. Это скорее по Гегелю. Ему за все труды университет платил мешками угля, бочонками пива, какой-то полбой и связкой стеариновых, отнюдь не восковых, свечей.
Зарбабов. Вот вам наглядный пример, что есть истина.
Контрразведчик. Истина — это распивочно и на вынос. Еще у Щедрина сказано.
Зарбабов. Я вам больше скажу. Все эти вечности, бесконечности потому так трудно постигаются разумом, что их просто нет.
Все. Как нет?
Зарбабов. Нет — и все тут. Все смертны и всё конечно.
Я. А материя?
Зарбабов. А кто ее видел? Это как в анекдоте, когда НЭП отменили. Приходит профессор в государственный магазин и спрашивает:
— У вас есть сукно?
— Нет.
— А шерсть?
— Нет.
— А шелк?
— Нет.
— А мешковина?
— Нет.
— Ну, хоть какая-нибудь материя у вас есть?
— Нет никакой.
— Странно. Страна победившего материализма, а материи не найдешь.
Пушкинист. А есть еще один анекдот на все времена:
— У вас есть десятимиллиметровые гвозди?
— Нет.
— А какие-нибудь есть?
— Нет. Видите плакат со словами Ленина: Путь к социализму лежит через кооперацию — и никаких гвоздей".
Я. Наконец-то я понял это странное изречение. А то у Маяковского тоже: "светить — и никаких гвоздей". Причем тут гвозди?
Зарбабов. У Ленина что ни слово, то "гвоздь". "В том гвоздь", "в этом гвоздь".
Я. И у поэта Тихонова про коммунистов: "Гвозди бы делать из этих людей, крепче бы не было в мире гвоздей". Хотя он это еще в Первую мировую, до революции написал.
Зарбабов. А ведь это останется. И кто такой Тихонов, забудут, и про мировую войну забудут. А гвозди останутся.
Я. И про революцию забудут, и про Ленина, а гвоздь в головах останется.
Поэт Владимир Друк.

Я не глуп, нет, я не глуп,
Просто от рожденья вкручен
В мою голову шуруп.

Зав. кафедрой зарубежной литературы. Я не понимаю, что происходит. Журнал "Подъем" напечатал стихи Марины Цветаевой. Но ведь она написала белогвардейские стихи, целый сборник "Белая стая". Я не понимаю. Мы что, разоружаемся что ли? И это в то время, когда есть такие замечательные поэты, как, например, Поделков. О нем ничего не пишут.
Контрразведчик. Ну, вы сравнили.
Зав. кафедрой зарубежной литературы. Я понимаю, что вы со мной не согласны. Но я считаю так.
Зав. кафедрой марксизма. Раньше были формалисты, они отменили содержание. А теперь ревизионист Роже Гароди, якобы коммунист, выпустил книгу "Реализм без берегов". Так там и форма объявляется устаревшей. Это что же, ни формы, ни содержания? И эта книга у нас переведена и издана "для научных библиотек". Это же полная капитуляция, товарищи.
Зав. кафедрой русского языка. Вот у нас тут висит изречение Горького: "Писатель не няня своей души, а мировое чувствилище". По смыслу все верно, что это за слово "чувствилище" и по аналогии с чем образовано?
Капо из Освенцима. Влагалище.
Зав. кафедрой русского языка. Вот именно, писатель — мировое влагалище. Как-то не ай-яй-яй.
Ректор. Мы так далеко зайдем и, как говаривал Сурков, "обогaтим" русский язык.
Пушкинист. Как хотите, а с языком надо что-то делать. Да-да!!! Русский язык надо защищать. Я спрашиваю студента с Кавказа:
— Какие произведения Пушкина вы знаете?
— Нэ знаю
— А Лермонтова?
— Нэ знаю.
— Ну, хотя бы о "Мцыри" вы слышали? Это же про вас. Про Кавказ.
— Что-то слышал.
— Ну? Ну! Ну, хотя бы кто это — Мцыри?
— Чэлавэк.
— Ясно, что человек, но кто он? Ну, хотя бы мужчина или женщина?
— Жэнщына.
— Во-о-он отсюда!
Я. Давайте я с ним недельки две позанимаюсь, а потом вы его проэкзаменуете.
Пушкинист. А-а-а! Делайте, что хотите.
Я. Для начала, ну, вот это в школе учат:

На берегу пустынных волн
Стоял он, дум великих полн.

Студент.

На!
берегу пустынных вол-
н!
Сто-
ял он дум великих пол-
н!..
При-
ют
убогого чухон-
ца!
И!
лес неведомый лу-
чам!
В ту!
мане спрятанного солн-
ца!

Я. Послушайте, это же читается плавно: во-о-олн, по-о-олн. А вы читаете в ритме скачущего коня.
Студент. У нас в горах всэ стыхи в ритме скачущего коня.
Я. А у Пушкина не в ритме скачущего коня.
Студент. Тогда это нэ стыхи!
Пушкинист. Вот и занимайся с ними!
Ректор. И будем заниматься. Заменим сочинение изложением.
Языковед. Да он и изложение не напишет.
Ректор. Тогда диктант.
Капо из Освенцима. Да он и диктант не напишет.
Ректор. А вы по слогам диктуйте: ма-ма, па-па.
Капо из Освенцима. А он напишет "попа".
Ректор. Не будем рубить сук, на котором сидим. У нас многонациональный вуз. Помните, Расул Гамзатов к нам пришел в калошах на босу ногу.
Контрразведчик. А вышел в лаковых штиблетах.
Пушкинист. Вот что значит иметь хорошего переводчика.
Лев Озеров. Не зря у нас кафедра перевода. Да вы вот молодые, не помните, а меня так за Тютчева прорабатывали. Статья была в "Правде". "Победившему пролетариату космос не нужен". Да-да, так и было написано. Это о Тютчеве.
Контрразведчик. Победившему пролетариату нужно распивочно и на вынос. И еще мясо не должно быть червивым. С чего началась революция? С червивого мяса. Мясо им червивое! Сейчас бы это мясо в любом магазине в две минуты расхватали.
Я. Значит, все намного проще. Мясо должно быть! А червивое или не червивое — это уже для отдела пропаганды и агитации.
Пушкинист. Мясо им червивое. В войну и в Москве, и в Ленинграде, и в Сталинграде запросто ели трупы. В том числе и червивые.
Я.

Все то, что гибелью грозит,
Для сердца смертного таит
Неизъяснимы наслажденья.

Контрразведчик. Да, Пушкин червивого мяса не ел. Взял у царя взаймы 50 тысяч и не отдал. Это ведь по теперешним временам не меньше, чем 500 тысяч долларов, не меньше.
Я. Куда же он их растратил?
Пушкинист. Что-что, а тратить русские писатели умели. Проиграл, наверно. Азартен был.
Кирпотин. Достоевский тоже в рулетку все просаживал. Занял у императора 70 тысяч и тоже не отдал.
Я. Почему же? Отдал. И публицистикой антисемитской, и ура-патриотическим статьями.
Достоевский. Пусть все знают, что силен султан, но белый царь сильнее султана. Силен английский король, но белый царь сильнее английского короля.
Я. Отдал, отдал! Царь ему еще и должен остался. Надо же такую чушь написать.
Машинский. Гоголь свои 50 тысяч царской пенсии тоже в Италии с лихвой отработал — "Выбранными местами из переписки с друзьями".
Гоголь. Любовь должна от престола нисходить к губернаторам. От них к помещикам, от помещикам к крестьянам. И возвращаться оттуда вверх от крестьянина к помещику, от помещиков к губернаторам, от губернаторов к государю, от государя к творцу.
Я. Чем не демократический централизм? Чего не напишешь в Италии, чтобы лишний годик там посидеть.
Пушкинист. Это ему ведь Жуковский выхлопотал через Россет.
Я. А кстати, что было с Россет? Она и с Пушкиным, и с Гоголем.
Пушкинист. Да она уже старушка была, хотя Гоголь ее обхаживал, но, видно, под другой линии. У него с женщинами вообще какие-то сложности.
Я. А с мужчинами?
Контрразведчик. С мужчинами все в порядке. Особенно с молодым графом Вильегорским.
Пушкинист. Да ведь это скорей всего фальшивка.
Я. Фальшивка-то фальшивка, да уж очень правдоподобная. Да и кто в то время мог языком Гоголя дневник написать. Да ведь и правда не было у Гоголя женщин.
Машинский. Было — не было, со свечой никто не стоял.
Я. А если и стоял, то граф Вильегорский.
Пушкинист. С женщинами у наших классиков напряженка. Для души — дамы, а для тела — босоногих крестьянок да любезных калмычек предпочитали.
Я. Толстому 80 лет, а в дневнике запись: "Опять с Анисьей в амбаре. Стыдно, грешно". Удивительно не то, что с Анисьей в амбаре, а то, что зачем-то в дневнике записал. Решил похвастаться дедушка. Еще могу! Молодец граф.
Пушкинист. Тургенев и вовсе только с крестьянками мог.
Я. А Виардо?
Пушкинист. С Виардихой у них лямур де труа, как у Некрасова с Панаевыми, у Маяковского с Бриками. Но это особый случай.
Я. Да, сгубил Тургенев свою крестьянскую дочурку, отдал в приют, где детей убивали. Знал ведь, что убьют.
Да и Пушкин с брюхатыми служанками не церемонился. Отсылал на телеге в город, в белый свет, как в копеечку.
Пушкинист. Да девки-то рады были от барина забрюхатеть. На оброк отпустит, а то и вольную даст. Барышни-крестьянки...
Контрразведчик. Не удивительно, что в русской литературе рай — это крепостное право. Как там в Обломовке? Все спят от обеда до ужина. А у Гоголя в имении Петуха вечером всяк занят своим делом. Кто спал, кто прогуливался вдоль берега, кто просто камешки в воду метал. А катанье на лодках?
Я. А у Собакевича — не угодно ли отведать няни (бараний бок с гречневой кашей). Ешьте теленочка, сам воспитывал на молоке, как сына.
Машинский. А как Петух их встречает: "Обедали?" — "Обедали". — "Вы что, смеяться надо мной приехали? Что мне с вас, обедавших? А ну распрягай!"
Александр Лазаревич. Гоголя хорошо читать с куском черного хлеба в руках.

— Поросенок есть? — с таким вопросом обратился Чичиков к стоявшей бабе.
— Есть.
— С хреном и со сметаною?
— С хреном и со сметаною.
— Давай его сюда!
Старуха пошла копаться и принесла тарелку, салфетку, накрахмаленную до того, что дыбилась, как засохшая кора, потом нож с пожелтевшею костяною колодочкою, тоненький, как перочинный, двузубую вилку и солонку, которую никак нельзя было поставить прямо на стол.

Куснешь хлебную корку, и кажется она такой вкусной. Отрежь мне горбушечку.
Я. Когда я видел на сцене бутафорского поросенка с нарисованной зеленью, с бутафорской поджаристой корочкой, то ничего больше было не нужно. А поросенок кочевал из спектакля в спектакль. Его ели идальго и гранды в пьесах Лопе де Вега, и купчины в пьесах Островского, и на балу у Золушки, и в лондонском дворце Марии Тюдор у Виктора Гюго. Однажды, прокравшись за кулисы, я схватил бутафорского поросенка и слегка куснул. Ведь знал, что это картон, а куснул. И до сих пор доволен, что удалось. Мысленный поросенок не менее вкусен, чем материальный. Прав игрок Достоевский, красота — страшная сила, красотой — эстетикой мир спасется. Если, конечно, спасется.
Станиславский. Театр начинается с вешалки.
Я. Ничего подобного. Театр начинается с буфета и кончается буфетом. Зайдите перед спектаклем или в антракте в буфет — и убедитесь в моей правоте. А если у кого-нибудь с собой бутерброд, тотчас же разверните и съешьте. Где слаще бутерброд — дома или в театре? То-то! А все-таки нет ничего вкуснее еды на сцене. Да, театр начинается с буфета. Но буфет продолжается на сцене. Знаете, когда рухнули устои и начался глобализм? Когда в американских трофейных фильмах актеры стали швыряться с экрана в зал дефицитной едой. Дефицитное яйцо, брошенное на пол или в соперника, доводило полуголодный зал до полуобморока. Вожделенные торты, каких в стране никто не видывал после 17-го года, запросто размазывались по лицам киногероев. А зал давился смехом, больше похожим на истерические рыдания. Когда Одиссей жарил на вертеле быка, кто-то сидящий со мной рядом произнес в благоговейной тишине: "Еб твою мать". Все знали, к кому была обращена эта фраза. К тем, кто на полвека лишил мужиков вкуса и вида мяса, зажаренного на вертеле. Окончательно советскую власть добил фильм "Девять с половиной недель". Секс никого не взволновал, его еще не было. Но невыносимо было видеть, как голую женщину с завязанными глазами кормят клубникой со взбитыми сливками и поливают медом. Путь к сердцу советского человека лежал через голодный желудок. Советскую власть добила не атомная бомба, а взбитые сливки.
Кирпотин. Как изумительно писал Чехов:

— Жареные гуси мастера пахнуть.
— Помилуйте, господа, у меня же язва!
— Это у вас от вольнодумства да от гордости. Нет никакой язвы. Все доктора выдумали.

Контрразведчик. Совсем другое дело. А то: "Москву, в Москву!" а была ли у них прописка?
Пушкинист. Прописки до революции не было. Каждый жил где хотел.
Заболотская. Как бы не так. Жена без разрешения мужа не имела права на отдельный паспорт. А без паспорта нельзя было никуда поехать. Но все равно все ездили за границу. А я последний раз за границей была, что называется, на танке, в 45-ом. Сколько же там было наших угнанных девушек! Уйма в каждом городе. Одна всю войну продержалась девственницей, а наши пришли и тотчас изнасиловали. Я ее сама зашивала. Так она потом потребовала: "дайте мне справку, что я девушка". Я ей: "Да не могу я такую справку дать". Она к начальнику госпиталя. Тот махнул рукой да и выписал, правда, печать ставить отказался. Это, говорит, государственный документ, не имею права. Она: "как насиловать, так у всех права, а как справку дать — не имею права". Он ей: "Не я же тебя насиловал. А она: "Все вы, кобели, одним миром мазаны". Ну, он ей и выдал справку, а подписался вроде неразборчиво. Через день она появляется. "Что вы мне дали? Надо мной все смеются". Что такое? Читаю: "Справка. Дана Фрязиной Б.Д. в том, что она является девушкой. Свидетельствую — Кобец". Спрашиваю: "Ну, что тебя здесь не устраивает?" — "Да как же? Все говорят, что тебе справку о девственности выдал какой-то кобель". — "Почему кобель?" — "Да вот же подпись стоит: свидетельствую - кобель".
Я. Говорят, что советскую власть прикончил "Архипелаг ГУЛАГ" Солженицына. О нет! советскую власть прикончило дореволюционное издание книги Молоховец "Подарок молодым хозяйкам, или Средство к уменьшению расходов в домашнем хозяйстве". Все помнят наизусть бессмертный рецепт. "Если к вам пришли гости, а у вас ничего нет, спуститесь в погреб, возьмите фунт холодной телятины, нарежьте тонкими ломтиками и подавайте к столу с петрушкой, укропом и прочей зеленью".

Рецепт I

Если к вам нагрянули гости, а в доме ничего нет и не будет, нажмите педаль у входа. Первый гость провалится в подпол. Не торопитесь его доставать. Сначала пусть хорошенько охладится. Только после этого подавайте остальным гостям с петрушкой и прочей зеленью.

Рецепт II

Если в доме все ломится от продуктов, а тут нагрянули гости, постарайтесь не показать, что у вас есть что-то съестное. Поговорите о погоде. Намекните на жуткую дороговизну и как бы вскользь пожалуйтесь на несвоевременную выплату зарплаты. После этого займите умеренную сумму денег у всех гостей, а самого нерасторопного пошлите в самый дальний, самый дешевый ларек за колбасой, крикнув ему вслед: "Если не хватит на хлеб и пиво, добавь свои. Я отдам после получки". Если и после этого гости не удалятся, предложите им сыграть в преферанс крапленой колодой, припасенной специально для такого случая.

Рецепт III

Если вы позвали гостей, и все приготовлено, и все вкусно, усадите друзей за стол и тотчас приступайте к еде, не отвлекаясь на посторонние разговоры. А когда все всё съедят, откройте холодильник или спустись в подпол. Достаньте кусок холодной телятины так, чтобы гости этого не увидели. Спрячьтесь в туалете или тут же в подполе и жадно съешьте, не очень чавкая. Можно без петрушки и прочей зелени. Но обязательно запейте водой из-под крана, чтобы от вас не пахло телятиной и гости ничего бы не учуяли.

Рецепт IV


Пригласите друзей в ресторан "кавказская пленница" и навсегда забудьте о холодной телятине, даже если она с петрушкой и прочей зеленью.

Рецепт V

Если к вам в гости пришла холодная телятина, постарайтесь согреть ее теплом и заботой и только после этого жадно съешьте с петрушкой и прочей зеленью.

Рецепт VI

Если у вас нет телятины, а есть хочется, купите говядину, свинину или баранину, зажарьте на медленном огне, сдобрите специями и съешьте. После этого смело зовите гостей. Угостите их петрушкой или какой-нибудь оставшейся зеленью.

Достоевский стоит на панели
С проституткой по имени Нелли.
— Проститутка по имени Нелли,
для чего ты стоишь на панели?
Граф Толстой веселится в халате
С проституткой по имени Катя.
Катя с графом в средине халата.
— Виновата, — кричит, — виновата!
Вот Некрасов лежит на диване
С проституткой по имени Маня.
— Жертва ты социальных условий
и услада дворянских сословий.
Проститутка по имени Настя
Содрогается от сладострастья,
То с купцом переспит, то с Иисусом.
С Иисусом — с особенным вкусом.
Динамистка по имени Соня
Обслужила читателей сонмы,
Не дала только Роде-бандиту.
Тот топор предпочел динамиту.
Спит, все заповеди наруша,
Проститутка по имени Груша.
Ей по горлышко вставили, вмазали
Сладострастники Карамазовы.
Проститутки, путаны и гейши,
Вы готовы любить нас нежнейше.
Почему же, скажите, злодейки,
Вы нас любите только за деньги?

Я. Почему все симфонии похожи на руководство по сексу? Первая часть: хорошо, но не очень. Вторая: хорошо, но плохо. Третья часть: хоть вешайся. Зато четвертая, жизнеутверждающая: так хорошо, что лучше не бывает.
Бетховен. Это особенности моего темперамента. Между прочим, все женщины весьма и весьма довольны.
Я. Тогда приступаю к четвертой части.

Дело врачей

Секс, говорил Сталин, — это веселая медицина. И арестовал всех врачей, которые, как могли, поддерживали его никчемную жизнь. По приказу Сталина вырывал щипцами ногти профессору Виноградову и загонял иголки под ногти профессору Вовси. Приближалась Пасха. Берия приказал профессорам выкрасить свои яйца специальной пасхальной краской, которую доставили по спецзаказу из патриархии. На яйцах начертали буквы "Х" и "В", что, по замыслу Берии, означало "хуй вам". У Виноградова "Х" справа, а "В" слева, а у Вовси наоборот — "В" справа, а "Х" слева. Просто так, для разнообразия. Голых профессоров поставили перед Берией в кабинете, и он лично осмотрел все мошонки.
Берия. Непорядок — яйца сырые, к тому же в мешочках, а должны быть вареные. Так что к Пасхе готовьтесь разговляться. Яйца Вовси подарим патриарху Алексию I, а яйца Виноградова отошлем в Ватикан Папе, чтобы не очень залупался. Так что пока отсыпайтесь, ешьте, но только постное. Сейчас ведь великий пост. Что бы вы хотели съесть?
Вовси. Можно икру?
Берия. Сейчас узнаю у патриарха. Алло! Послушай, святейшество, икру можно? Что? Черную или красную? А вы какую хотите?
Вовси и Виноградов. Черную! Красную!
Берия. Обе хотят. Спасибо! Можно, но только на Благовещенье, а пока поститесь. До Благовещенья нэ кормить.
Сталин. Ну что, твои жиды в халатах все еще упираются?
Берия. Вовси сознался.
Сталин. Во всем сознались?
Берия. Сказали, что товарища Сталина травили американскими лекарствами, а надо было дустом лечить.
Сталин. Сколько раз пить?
Берия. Один раз на всю жизнь хватит.
Сталин. А если не выздоровею?
Берия. Если не поможет, вот тебе мои яйца, прямо здесь режь. Хочешь всмятку, хочешь в мешочек, хошь яичницу, хошь омлет.
Сталин. Ну. омлет я еще успею, а пока дуст давай.
Берия. Вот, отборный, сам на Лубянке делал.
Сталин. Сначала ты.
Берия. Обижаешь. Уже полгода только его и пью. Колом торчит. Всэх школьниц перепортил. Скоро Молотова эбать будэм.
Сталин. Шутник. А если не встанэт?
Берия. Да я сам на своем торчке повешусь. Нашто мнэ жить, эсли у тэбя нэ стоит.
Сталин. Ладно, оставь. На ночь выпью. И привези мнэ эту кубышку Нэжданову. Пусть она мэня пэть научит.
Я. Утром охрана вошла в кабинет. Нет вождя! Только певица Нежданова сидит и поет: "Слыхали львы, слыхали ль вы?"
Берия. Гдэ вождь?
Нежданова. Не мешайте, я товарища Сталина вокалу учу.
Берия. Гдэ генералиссимус, проблядь хуева?
Нежданова. Где, где? В пизде на пятой полке, где ебутся волки.
Берия. Я так и знал. Там ищите.
Я. Вытянули товарища Сталина из Неждановой в мундире генералиссимуса, в золотых погонах, в брюках с лампасами. Нежданова рыгнула и сдохла на верхнем до, а товарища Сталина на всякий случай еще раз дустом напоили, чтобы он не воскрес ненароком. Тут он один глаз приоткрыл на Берию и пальцем на ширинку свою указывает. Берия взглянул и обмер. У товарища Сталина торчал, как у воскресшего Озириса, фонтаны дуста извергались в потолок. Берия заохал.
Берия. Хэмичэская трэвога!
Я. Противогаз натянул и на Нежданову полез. Нежданова воскресла и запела дурным голосом детскую частушку.
Нежданова.

Я на лавочке сижу,
Не могу накушаться.
Дядя Сталин говорит,
Надо маму слушаться.

Берия. Правильно говорит. Я твой мама. Будешь слушаться, все получишь. Убэрите падаль в мундире. Нэт, постойте, я ему пару яиц отрежу на всякий случай. Вот они, голубчики, ишь как вспупырились. Позвать сюда профессора Вовси.
Вовси. Христос Воскресе!
Берия. Вовси воскресе. На, бэри эти, отдай в Институт мозга Ленина. Там еще хуй Распутина с костью внутри торчит, а эти так себе, горох. Так ты эти товарища Сталина положить в банку с хуем Распутина, а те выбрось, чтоб не позорили Россию.
Вовси. Как говорится, большому хую большие яйца.
Берия. Правильно говоришь. А свои можешь себе на Пасху оставить. И Виноградову передай "Христос Воскресе" от товарища Берии. Помни мою доброту. Эх, врачи-палачи... Иды.
Я. Пришел Вовси в Институт мозга Ленина.
Вовси. Где тут у вас член товарища Распутина, Григория Ефимовича? Я ему эти товарища Сталина принес.
Я. Принесли яйца Распутина, бережно оправленные Фаберже по приказу императрицы. Оправу Фаберже Вовси велел выбросить на помойку вместе с мозгом Ленина, а к хую Распутина пришили эти Сталина. Тотчас он воскрес и давай на всех дуст извергать. Все как заорут...
Все. Распутин воскресе!
Я. А другие в ответ...
Другие. Вовси воскресе!
Я. Институт мозга сначала переименовали в Институт хуя, а потом, после развенчания культа личности, и вовсе прикрыли. Долгое время никто не знал, куда девался член Распутина с яйцами Сталина. И только в перестройку выяснилось, что он хранится на даче в Переделкино у одного поэта в коллекции гуттаперчевых членов, которые он бережно собирал и показывал почетным гостям и иностранным делегациям. Считалось, что и лядвеи Джугашвили пропали бесследно, и лишь недавно предприниматель Блямберг, возглавлявший фонд "Зарождение", приобрел их за большие деньги вместе с коллекцией Фаберже на аукционе Сотби.
Телевизор. Яйца Александра II и Александра III наконец-то вернутся в Россию, пополнив ее национальное достояние.
Блямберг. Мы-то знали, что внутри яиц Александра III спрятаны яйца Сталина. Поначалу коллекцию хотели приобрести американцы, но благодаря содействию администрации президента нам удалось переубедить владельца, чтобы они вернулись на родину.
Владелец. У нас тоже есть сердце. Нам не безразлично, куда уйдет коллекция.
Я. Узнав об этом, поэт из Переделкино Иленин закончил поэму, которую начал писать еще в 60-е годы. Вначале она называлась "Ильич воскресе".

Мы входим в институт,
Где мозг лежит без глаз,
И Гришин взор насквозь
Пронизывает нас.
Сколько раз его хуй, ликуя,
Всех проебывал до сегментов.
Уберите родинку с хуя,
Он для шествий и монументов.
Но я повторяю
И в коме, и в стрессе:
— Распутин воскресе,
Двапутин воскресе!

Юрий Батурин (политик и космонавт). В космосе самое интересное — экипаж.
Лев Толстой. Настоящая жизнь совершается там, где она незаметна. Никто не видит, как растет трава и зреет зерно.
Конфуций. Я знаю, как ловить рыбу, — она в воде. Я знаю, как ловить птицу, — она в воздухе. Знаю, как уловить змею и крота в земле. Но где и как ухватить дракона?
Дракон. Я знаю, как проглотить Конфуция. Но как сожрать Лао-Цзы?
Лао-Цзы. Дракона надо ловить в себе.
Я. Слово "бесконечность" надо заменить "необъятностью". То, что бесконечно для одного, вполне объемлемо для другого. Бабочка, живущая один день, вряд ли в состоянии представить жизнь человека, а человек, живущий 70 лет, не понимает, что значит один день бабочки. Если человек поймет бесконечность дня бабочки, он почувствует вечность.
Спиноза. Итак, совершеннейший человек ни о чем так много не думает, как о смерти.
Я. Спиноза умер 42-х лет от роду от туберкулеза.
Спиноза. Сам я об этом ничего не знаю и знать не хочу. Ибо существующее по определению существует, а не существующее по определению не существует. Смерть — не существование. Следовательно, ее нет. Вечность — существование, следовательно, она есть.
Александр Лазаревич. Спиноза говорит, что все связано цепью причин и следствий, а, по-моему, кругом один хаос.
Философ Зарбабов. Был у нас в МГУ семинар по необходимости и случайности. Руководитель бухтел нам про закономерность. Мол, случайность — частный случай закономерности. Утром шел на семинар по Моховой, у троллейбуса верхняя чашечка сорвалась и по темени. Наповал. На том семинар и закончился.
Вовка.

Перед вами, детки, утка.
Она большая прости-
те, дети,
это слон.
Он огромен и силен.
У него, как у китайца,
Выросли большие...
уши.
Перед вами гага-птица,
Она мороза не боится.
Целый день сидит в гнезде,
Ковыряется...

в пуху.
Знаешь, что такое бесконечность?
Я. Не знаю.
Вовка.

Папе зделали ботинки,
не ботинки, а картинки.
Папа ходит по избе,
бьет мамашу по пи-
зделали ботинки,
не ботинки, а картинки.
Папа ходит по избе,
бьет мамашу по пи-
зделали ботинки...

Номер в детском саду

Ванька.

Я приехал из дерёвне
На Марусю поглядеть.
Вижу, здесь народу много,
А Маруси совсем нет.

Маруся. Здравствуй, Вантя.
Ванька. Здравствуй, Мантя.
Маруся. Ты откуда?
Ванька. Из деревни.

Обещал тебе я, Мантя,
Лапти новые принесть.

Маруся.

Что ты, Вантя, одурелый?
Буду лапти я носить!
Я могу, по крайней мере,
Калоши новые купить.

Куратор профкома литераторов. Мы созданы для того, чтобы не было праздношающихся и безнадзорных литераторов. Мы должны принимать всех, кто печатается, даже тех, кто сидел в тюрьме.
Заместитель куратора. Мы должны принимать даже тех, кто будет сидеть в тюрьме.
Я. Только я вступил в профком литераторов, чтобы не быть обвиненным в тунеядстве, как в газете "Советская культура" появляется статья "Крыша", где черным по белому написано, что так называемые профкомы стали крышей для сомнительных личностей и тунеядцев. Профком прикрыли, но, к счастью, обрушилась и советская власть.

Жена Лота

И сказал Лот жене своей: "Не смотри на меня, как я возлежу с наложницами". И жена Лота свято соблюдала запрет. Но однажды пришли странники и по обычаю сначала возлегли с дочерьми Лота, а потом потребовали самого Лота вместе с женой. Жена Лота узрела, как странники возлегли с Лотом, и тотчас превратилась в соляной столп. Странники бросили Лота и стали жадно ее лизать. Им не хватало соли. С тех пор, кто бы ни приходил к Лоту, первым делом лизали его жену, а уж потом требовали дочерей и хозяина. И чем больше они ее лизали, тем ласковей становились и безотказней. Так что возникла пословица: "Хочешь полизать жену Лотову?" Так говорили жены мужьям, кои всем пресытились и желали солененького. Царь Соломон велел поставить жену Лотову в святая святых и приходил к ней, пресытившись сорока наложницами на ложе. И тотчас оживал Соломон и возвращался к наложницам, славя праведного Лота за то, что у него такая праведная жена. Жена Лотова весила ровно пуд после того, как превратилась в соляной столп. Потому появилась пословица-иносказание: "Я с ним пуд соли съел". И все понимали, о чем на самом деле шла речь.

Якунин. Сразу после путча Пономарев привел к нам Гайдара и Чубайса. Они сидели, как школьники, а мы спрашивали, что они собираются делать, если войдут в правительство. Тем временем к Ельцину привели Святослава Федорова, и была опасность, что назначат его. Ельцин вызвал нас для консультации. Мы сели за стол. И тут я вдруг почему-то стал кричать и даже бить кулаком по столу: "Если вы не назначите Гайдара, Демократический союз уйдет в оппозицию! Имейте это в виду!"
Ельцин. Хорошо, мы примем к сведению ваше мнение.
Якунин. Через два часа премьером был назначен Гайдар. А Ельцин говорил мне. "Глеб Палыч, обращайтесь, приходите ко мне в любое время". Но вскоре он запил, и все подступы блокировал Коржаков.
Анекдот. Туристический самолет прибывает в африканскую страну. Перед посадкой стюардесса делает объявление.
Стюардесса. Уважаемые пассажиры, имейте в виду, что половина населения здесь больная СПИДом, а половина — туберкулезом. Будьте осторожны в своих контактах.
Дедушка. Что?
Стюардесса. Половина населения больная СПИДом, а половина — туберкулезом. Будьте осторожны в своих контактах.
Дедушка. Что?
Стюардесса. У половины населения СПИД, у половины туберкулез!
Дедушка. Что?
Стюардесса (на ухо). Дед, трахай тех, кто кашляет!
Рабинович. Стоит алкаш у Третьяковской галереи и ссыт. Проходит интеллигент в шляпе.
Интеллигент. Вы не скажете, как пройти к музею изобразительных искусств имени Пушкина?
Алкаш. Не выебывайся, ссы здесь!
Мария Федоровна. Стали меня таскать на политзанятия. И вручили брошюру Маркса. Я им говорю:
— Кто это переводил?
— А что такое?
— Здесь написано: "Борьба борьбуется борьбою".
— Это диалектика.
— Это просто галиматья, безграмотный перевод!
Маркс. Жизнь — это борьба.
Путин. Тэквандо. Вот встретились на ковре, поклонились, а могли бы просто в лоб дать.
Я. Мы с Леной в последние годы часто ходили в гости по очереди то к маме, то к Марии Федоровне. Но иногда совмещали посещения. Однажды после мамы пришли к Марии Федоровне.
— Бабушка Маня, мы сегодня не голодны. Мы к вам от мамы.
Мария Федоровна. Конечно! Наелись там всего жирного.
Алла Демкова (песня на выпускном вечере 68-ой школы г. Казани, 1960 г.).

Ветер стучит в нашей комнате,
В окнах сквозит синева,
Слушайте, люди, но помните
Эти простые слова.
Найдешь любовь — храни ее,
Пусть она тебе светит в пути.
Смотри не оброни ее,
Потому что другой не найти.
Жаль, что когда-то не знали мы
Истины этой простой,
Жаль, что любовь потеряли мы
Давней ненастной порой.
Найдешь любовь — храни ее...

Рабинович. В 69 лет я могу сказать, что, при всей любви к еврейскому народу, считаю, что национальность не главное.
Сослуживец. Конечно! К тому же, хоть ты и Рабинович, но мама у тебя русская.
Рабинович. У меня мама русская? Ничего подобного. У меня... у меня нормальная мама.
Аза Алибековна Тахо-Годи (принимает экзамен у студентки Литинститута). Расскажите о праздновании фаллического культа в Древней Греции.
Студентка. Греческие девушки шли на праздник с цветущими фаллосами в руках.
Тахо-Годи. С какими?
Студентка. Одни несли цветущие фаллосы, другие с уже созревшими плодами.
Студент Литинститута. Я нашел стихи обалденной немецкой поэтессы — Марии Рильке.

Вешатель

И вышел вешатель вешать. И вот одного он повесил вкривь, а другого вкось, а третьего прямо. И все сказали: "Раньше он вешал вкривь и вкось, а теперь он вешает прямо". Но от этого никому не легче: ни тем, кого он повесил, ни тем, для кого он повесил. Ни тому, кого он повесил вкось, ни тому, кого он повесил вкривь, ни тому, кого он повесил прямо. И никто не сказал спасибо вешателю за его нелегкий труд. А ведь он так старался повесить прямо.

Машинский (берет с лотка огурец, нюхает). А они у вас свежие?
Продавец. Да разве огурец может быть несвежий?
Машинский. А сколько стоит?
Продавец. 3 рубля 60 копеек.
Машинский (кладет огурец обратно). Несвежий.
Продавец (шепотом). Жидовская морда.
Разалия Давыдовна, жена Машинского (на теплоходе в ресторане). У вас есть какое-нибудь пирожное?
Официантка. Нет.
Разалия Давыдовна. А сдоба?
Официантка. Нет.
Разалия Давыдовна. А вафли?
Официантка. Нет.
Разалия Давыдовна. Ну, хоть какое-нибудь печенье?
Официантка. Нет.
Разалия Давыдовна. Ну, тогда принесите хотя бы хлеба.
Официантка. Хлеб кончился и до конца рейса не будет.
Разалия Давыдовна. И что же у вас есть?
Официантка. Сметана, только несвежая.
Я. После вкушения сметаны весь дальнейший рейс сопровождался поносом.
Поэт Виль Мустафин (стихи 1962 г.).

Вы ночью отцов расстреливали,
А утром мам.
А после нас по детдомам.
Там цветов кадушки,
Там для слез подушки,
Красота,
Тар-та-та-та-та.
А вы? Вы "за" были.
Вы забыли,
Как вами,
Как в живот ногами,
Били.

Вовка.

Я опять сижу в окопах
И имею бледный вид.
У меня замерзла жопа,
Это значит моросит.
Дождик, дождик...
Мы не сеем и не пашем,
Не валяем дурака,
С колокольни хуем машем —
Разгоняем облака.
Дождик, дождик...
Как в колхозе "Красный лапоть"
Бригадир наряд дает:
"Вы ходите на работу,
в жопу ебанный народ!"
Дождик, дождик...

Александр Лазаревич. "Философ Зарума обрезал себе ресницы, чтобы не спать. Из них выросло чайное дерево. С тех пор чай отгоняет сон".
Учитель (школьнице). Да что тебя, сахаром не кормят что ли? Ничего не соображаешь.
Школьница (понурив голову). Не кормят.
Учитель. Кто съел мел? Я спрашиваю, кто съел мел?
Я. Мел регулярно съедали все. В организмах школьников не хватало кальция.
Песня.

Позвони мне, позвони,
Даже если хуй не встанет,
Все равно счастливым станет,
Позвони мне позвони...

Стих.

Лишь тот достоин жизни и свободы,
Кто на урок приносит бутерброды.

Песня.

Если вас учитель выгонит из класса,
Если вам не в радость светлый коридор,
Вы в буфет зайдите, пирожок купите,
Пирожок с повидлом — это очень хорошо.
И улыбка, без сомненья,
Вдруг коснется ваших глаз,
И хорошее нестроение
Не покинет больше вас.

Учитель. Кто выпил чернила? Я спрашиваю, кто выпил чернила?
Я. Чернила тоже пили. Все понемногу и все по очереди, а иногда за компанию.
Учитель. У всех фиолетовые губы, как у покойников. Постыдились бы слегка.
Анекдот. Встречаются две подруги.
— Ты почему опоздала?
— Понимаешь, я на улице встретила своего гинеколога.
— И он что, узнал тебя в лицо?

Песня (50-е годы).

Что за прекрасная земля
вокруг залива Коктебля —
совхозы, бля, колхозы, бля, природа.
Но портят эту красоту сюда приехавшие ту-
неядцы, бля, моральные уроды.
Спит тунеядец под кустом,
не занимается трудом
и спортом, бля, и спортом, бля, и спортом.
Нет идеалом никаких,
одна девчонка на троих
и шорты, бля, и шорты, бля, и шорты.
Вид у девчонки страшно гол,
куда же смотрит комсомол
и школа, бля, и школа, бля, и школа.
Один купальник лишь на ней,
а под купальником, ей-ей,
Всё голо, бля, всё голо, бля, всё голо.
Сегодня парень водку пьет,
а завтра планы продает
Родного, бля, советского завода.
Сегодня парень в бороде,
а завтра где — в НКВДе.
Свобода, бля, свобода, бля, свобода.

Присказка.

Шел я лесом, песню пел.
На меня медведь насел.
Я хотел его обнять,
Он сказал: "Ебена мать!"

Александра Павловна. Вот фреска страшного суда. Грешники жарятся в аду. Но понимать надо символически. Адский огонь — это муки совести.
Котик. А как понимать само воскресение? Ведь мертвые выходят из земли, из воды, из огня и даже из пасти зверя живыми и невредимыми.
Александра Павловна. Это символ духовного возрождения. На самом деле умершие не воскреснут.
Котик. А Христос?
Александра Павловна. Это, конечно, сказка.
Я. Не знаю, как там после смерти, а при жизни умершие воскресают и становятся все более близкими и реальными. Меня не интересует, что там после смерти. Мне важно, что здесь и сейчас.
Иоанн Златоуст. Христос воскрес, и нет ни одного мертвого во гробах.
Епископ Сергий. Это он хватанул. Как же ни одного мертвого, если все кладбища забиты?
Я. Кладбища забиты телами убитых, а воскресают их души. И воскресают в нас.
Юрий Любимов. Опять оптимизм?
Я. Простите великодушно, больше не буду.
Любимов. То-то.
Надежда Владимировна. Костенька! Я что-то не пойму. Я воскресла или не воскресла?
Я. Пока я жив, ты жива. А когда меня не будет, останется эта пьеса. И каждый раз, когда ее будут читать и слушать, мы все будем воскресать.
Александр Лазаревич. Вот это и есть настоящий театр. Театр начинается не с буфета, а с воскресения.
Я. А вечная жизнь продолжается на сцене.
Любимов. А уже со сцены плавно переходит в фойе, в буфет, в метро, в троллейбус.
Я. В жигули, в тойоты, в мерседесы.
Любимов. Ну, это уж вы хватили. В жигули куда ни шло, а в тойоты — это уж слишком.
Александр Лазаревич и Лев Толстой. А надежней всего пешком.
Я. По-вашему, чем меньше скорость, тем ближе к вечности.
Любимов. Вот именно! Тише едешь — дальше будешь. Так что, пожалуйста, расходитесь тихо. Можете включить ваши телефоны и пейджеры. И умоляю вас, не оставляйте жевательную резинку на спинках кресел.

 

 

Часть первая

Часть вторая