Вернуться на предыдущую страницу

No. 1—2 (14—15), 2007

   
ВЕРЛИБРЫ



Александр ИВАННИКОВ



ОСВОБОЖДЕНИЕ СЛОВА



* * *

Я набираю иногда этот номер
Долго
Слушаю
Пустые
Гудки,
Осторожно кладу трубку…



* * *

Подытожим наши удачи:
Нас не было,
Ни нас, ни нашего слова,
Ни на полях, ни в скобках,
Мы — беженцы, мы
Погорельцы истории,
Мы не нужны даже себе:
Плюнуть, но не в кого!
Мы ушли от преследования календаря,
Мы запутали след,
Мы никогда не вернемся
В наше чумазое время,
И оно не узнает правды,
Пытая нас,
Нас и наше слово;
Но нам не дано было
Уйти от греха,
И он тяготит нас нательным крестом,
Страшный незамолимый смертный грех,
Грех наших ночей
Над листом бумаги: —
Мы пытались быть,
И, хуже того, —
Мы были!



* * *

Память — свалка пророчеств.
Здесь, как мусор, жгут время,
Которое не наступит.
А затем долго моют руки
От приставшей к ним копоти.



* * *

Лето ли это?
Акриловый смак дождя,
Соловьи не стучат
На швейных машинках
Кладбищ,
Трава инфернальна и амбивалентна,
Деревья плывут
Снизу вверх
Справа налево,
Улица как продолжение ночи
С одноразовым солнцем в конце,
Пространство занозою под ногтями, —
Хрупкая преграда
Однообразью дня.



* * *

На торжище света,
Идущего наубыль,
Деревья лохматыми псами
Тычутся в ветер,
И поют бельевые веревки
Забытую песню слез.



* * *

Дерево на углу помнит свое небо,
Когда-нибудь оно там очнется.
Дождь.



ДЕНЬ

Один из многих,
Такой же как все,
Опасный в своей прозрачности
Слепоты.



* * *

Когда земля отдается небу
В немощи горизонта,
Наступает ночь,

И соленое крошиво звезд
Истязает
Пустые глаза площадей…



СТАНСЫ

1.
Ты лежишь лицом в неподвижное небо.
След реактивного самолета
Постепенно теряет свои очертания.
Кто-то подберет тебя. Как оброненную монету.
Интересно, будет ли он счастлив?

2.
Тень Агосфера тенью облака
Достойной лучшего применения.
Тело вытесняет в своем объеме столько,
Сколько весит вытесненное им небо,
И, может быть, у тебя хватит мужества
Не цепляться за стебли травы.

3.
Груз холодной насмешливости
Перистых облаков.
Топкая синева
Вагинозного неба.
На всех достанет терпения
Равновеликого одиночеству.
Назови свое имя!

4.
Хрупкий дым всесожжения
Над твоим остановившимся лицом —
Черная месса
Уездного мемориала
Послеполуденной мошкары.

5.
Вот и она —
Веревочная лестница Иакова.
Ангелы в темных очках
Спускаются поспешно.

6.
Ты приподнимаешься на локте,
Хочешь что-то сказать
И не можешь.



* * *

Я отражение холода пламени свечи.
Лед моего стекла спокоен.
Ночь уходит в глубину зеркала,
Не замечая того,
Что уже не я.

Однажды я взлечу тысячью осколков,
Сверкну на солнце
Всем легионом тусклых свечек,
Всей памятью света,
Всем тем, что буду
Больше не я,
Но больше!



* * *

Не верьте человеку,
Послушному, как камертон, —
Язвы пророчества слишком дешевы сегодня,
Сквозь белила забвения
Проступают фрески смутного времени,
Но им — не верьте,
Не верьте себе,
Это слишком просто
И безопасно,
Не верьте благовесту
Надтреснувших колоколов,
Боли своей не верьте, —
Она уже обманула вас,
Не верьте забвению, —
Его не будет,
Не верьте молчаливому времени,
Оживающему только в часах,
И никогда не верьте
Мне.



* * *

Творение с самого начала
Было несовершенным, и
Ищущий оправдания, найдет
Его в толще
Каменотеса-Времени;
Но тот,
Кому это не нужно,
Будет глупей и счастливей
Своего
Времени.



* * *

Разбитое стекло
Все надежней преграждает путь в заоконье
Словно опущенный черный занавес
В холодных иглах осколков,
Каждый из которых
Острей твоего желания.
Скачущая листва
Залита черной кровью, —
Ее уже не спасти.