КНИЖНАЯ
ПОЛКА
*
* *
Александр
Кондратов. АЛЕКСАНДР ТРЕТИЙ. (Стихи 1954 — 1988 гг.). СТИМКККОН. — СПб.:
"Геликон Плюс", 2002. — 104 с.
Третья
книга одного из самых интересных поэтов Филологической школы, изданная
в обойме СТИМКККОН (Собрания Творений имени Михайлова, Красильникова,
Кулле, Кондратова). В отличие от предыдущих, сопровождаемых одним и
тем же эссе Владимира Уфлянда 1992 года "Александр Кондратов —
классический авангардист", характеризующимся предельной степенью
неинформативности, в новую книгу включена статья Льва Лосева "Homo
Ludens умер", дающая представление и о творчестве Кондратова-Сэнди
Конрада, и о его научной деятельности, переводах, и о бесчисленных увлечениях:
дешифровкой табличек острова Пасхи, буддологией, тибетским ламаизмом,
"удологией", моделированием поэтического творчества с помощью
компьютера, нумерологией, экспериментальной поэзией и многом другом.
Книгу, имеющую подзаголовок "Три чистилища", составили: эсхатологическая
комедия "666", колыбельная Васильевского острова "Третий
сфинкс" и инфернально-апокалиптический "Красный Чход".
В планах СТИМКККОНа выпуск еще несколько книг Александра Кондратова
"в случае успешного распространения" изданных ранее произведений
поэтов-филологов.
А.
М.
Сергей
Бирюков. РОКУ УКОР. — М.: Издательство РГГУ, 2003. — 510 с.
Эта
книга — логическое продолжение предыдущих работ выдающегося популяризатора
авангардной поэзии Сергея Бирюкова и, прежде всего, его ЗЕВГМЫ.
В антологии представлены нетрадиционные виды поэзии, начиная с древности
и до наших дней.
Книга очень личностная. Автор представляет не только классиков, работавших
в авангардных направлениях, но и немало поэтов своего круга — Александра
Федулова, Вадима Степанова, Елену Сазину и других. Вообще, Бирюков доказал:
авангард там, где он. Будь то Тамбов, Москва или Германия. Видимо, этот
человек обладает такой непостижимой энергией, что передает ее другим
— близким по духу — людям.
Отдельные разделы книги посвящены палиндромам, визуальной поэзии, брахиколону
и, конечно, зауми.
Е.С.
Юрий Милорава.
ПРЯЛКА-АНГЕЛ. — М.: Издательство "Вест-Консалтинг", 2003.
— 161 с.
Юрий Милорава пришел
в литературу сложившимся, ни на кого не похожим мастером. Вместе с тем
это поэт определенных традиций, в основном французских. Можно уловить
влияние поэзии Андре Бретона и Гильвика.
Книга даже издана во французском ("галимаровском") стиле.
Это наиболее полное собрание стихотворений поэта.
Е.С.
Николай Ладыгин.
И ЛАД, И ДАЛИ: Палиндромы. — М.: Советский писатель, 2002. — 192 с.;
И ЖАР И МИРАЖИ: Палиндромические стихи. — Тамбов: б. и. (Управление
по делам полиграфии и средствам массовой информации Тамбовской области),
2003. — 156 с.
Две книжные публикации
поэта-палиндромиста Н.И. Ладыгина (1903 — 1975), во многом повторяющие
друг друга.
Авторы предисловий к этим двум книгам пишут о том, что в палиндромической
поэзии Н.И. Ладыгина следует видеть в первую очередь не формальный эксперимент,
а полноценное, самобытное искусство, полноценную Поэзию. Прийти к такому
видению палиндромических текстов, несомненно, сложно. Дело отчасти в
том, что в них значительно ослаблены привычные для нас внутренние связи
между отдельными стихами, из-за чего текст иногда превращается в набор
самостоятельных палиндромов, условно объединенных общей темой; чтобы
увидеть палиндром, приходится читать не стих, а каждое слово отдельно
— это и создает угрозу целостности стиха. Но гораздо более серьезная
трудность связана с тем, что элементы этих текстов кажутся случайными:
иногда то или иное слово (единица) продиктовано не общим контекстом
стихотворения, а формальным требованием палиндромной формы — это требование
главенствует в построении текста, а сам текст является поэтому именно
формальным экспериментом. Ср. введение двух женских имен в стихотворении
"На стадионе":
Хотя палиндромическая
поэзия имеет очень долгую историю, в связи с творчеством Н.И. Ладыгина
упоминают прежде всего Велимира Хлебникова. У Хлебникова палиндром как
поэтическая форма включен в широкую философскую и эстетическую концепцию,
и обращение к этой форме связано с фундаментальным принципом эстетической
программы русских футуристов: "Лучше заменять слово другим, близким
не по мысли, а по звуку (лыки-мыки-кыка) [...] Новая словесная форма
создает новое содержание, а не наоборот" (А. Крученых, "Декларация
слова, как такового").
Стихи Н.И. Ладыгина реанимируют эту установку: если принять ее, то вопрос
внутренней связности текстов перестает быть существенным, поскольку
решение формальных, языковых задач следует воспринимать как основное
содержание его стихотворений. (Интересно, что перекличка с авангардом
обнаруживается и в том, что Н.И. Ладыгин был профессиональным художником;
исследователи пишут о "живописном" характере многих его текстов.)
Но, разумеется, реанимировать авангардные принципы творчества и поставангардную
эпоху едва ли возможно. Отсутствует необходимый контекст, и решение
формальных языковых задач не воспринимается больше — ни автором, ни
читателем — как эстетическая разработка философских проблем. Палиндромическая
поэзия организуется самим языковым материалом; этот прием находит внеязыковое
оправдание (и теряет свой преимущественно экспериментальный характер)
прежде всего в стилизациях: одно из самых ярких и интересных произведений
двух сборников — "Аввакум".
К сожалению, в книгах допущено немало опечаток.
Сборники стихов Николая Ладыгина, несомненно, будут интересны поэтам
и литераторам.
Никита
СИРОТКИН