|
* * *
от клюва
гнетущее в оттенках сверху
словно с сосны
на траву дятлом рассыпанные кирпичики
бар установленные далекие из прошлого
вокруг единой горящей точки
для взоров
окованных темнотой еще
обвисшие бокалы над стойкой сальной
так и летят далеко до затхлого входа
обвисшие вниз бокалы
как вниз на фермах с крюка
толстые каплуны
* * *
кожа
на плите из сорной травы на четверть оборота
разгрома веер
медь бронза точки наконечники стрел истлевших
у обрыва наизусть у обрыва
сланец и кварц не раскрошенные
два беспамятнейших маршрута
два весенних жука на можжевеловом кусте
о присутствии
дым
летучий
сотканный пулями
* * *
вначале сонны хмуры
кучки стопки ванили на столе
за узким сизым облачком за сверкающим и
за запахом и
не более рядом с Тиргартеном магазин «Золинген»
чем маркировка
чем благословение рук
благоухание лезвий ножей
и холодных деревьев парка
от реки обдающей влагой
группу
там ход путан перезрелых по тропинке
уже похожие на няней и на мышей
в своих полупрозрачных сооружениях на головках
с кривыми проволочными остовами вознесенными
конфигурациями куполов церквей
шествие
то растерянно то смиренно
где лишь сухие ветви раздавали по очереди сухие
веди не приведи Господь
предвидения лучезарной схемы
до ножниц по железу режущих железо во всю неделю
наподобие как из тела пуповин
родовых
рукой не дотянется но
доской не дотянется забитая будка умельца
мешок с цветами до набережной парапета
не призрак не привидение ни фантом
ни длинная щель вдоль баржи до детей канонады
цифра до трехсотлетнего книжника
до начала
до ржавчины окруженной водой
* * *
стерся
ужасный звук протезов и шепота
как округло пра-ногами комки
занесенными
не затронув
брусчатку от камня к триколору цветастому
так решила минуя
в рогатых пожарах — сама мастерица что вынет
в даль лица стежками макая
сама из ниши
выкатит
на пустынный плац подорожник золотошвейный
вещие витки завитушки бешеные вынесет в изгибы
жаркие и рыжие
и на башню зеленый плат к нити нить
на шар большой
багрец обнажений
всех хромающих не достучавшихся
протезы
все трансформеры — протезы шевеленья до сих пор
улыбающиеся протезы рук носов и щек поющие
машущие
с красной площади
* * *
рушится
шаров разбуженных вращенье
в круге фонарей игра
в проводах
и стенах
среди окровавленных
танцующих Эвридик
* * *
наверное ребенку
каску бравого солдата
сильно нахлобучившему мало что видно
как дно нырнувшему неудачно
неудачно
похож на
очень большую модную новую покрытую пятнами
из-под нее только шея — сам земной шар
и на сети этой каски далеко
сужающийся пейзаж
черный блеск проникает
в холодные лабиринты
вспышки метут вспышки
дворники кидают в костры
бумажные розы
|
