Вернуться на предыдущую страницу

No. 3 — 4 (22 — 23), 2009

   
Верлибры



Екатерина КОСЬЯНЕНКО



ТЕПЛО ИЛИ ХОЛОД



ХАНТЕР

…если я начну пасти народы — отрави меня
                                  Гумилёв

жизнь походит на кризисный план полсона —
рябь панических утр. всполох дней. внутри — ледяное крошево.
с каждым годом становится больше всех тех мелковатых слов,
что даются, бесшумно скользя, необратимо — моложе и
не поймешь, только чувствуешь, как тепло или холод —

о, сколько чужих голосов в голове...

жизнь походит на игру в подкидного — уезжая из города,
                                                                              вспоминаешь
— оставил на веревках белье, но
взял сигареты и кофе, не забыл книгу Брейгеля
кажется, не борешься с темнотой — оттеняешь ее.

интересно, на что похож звук открываемого неполученного
                                                                                          письма?

отряхнешь крошки с простыни —
твоих фотографий — уже гора.

жизнь проходит.
тяжелая хирургия, надтреснутый тенорок, суп на плите
с каждым годом все чаще и лихорадочнее вспоминаются те,
кого не присфорил, не причастил
к этой длинной
зиме

о, сколько чужих голосов…



ОГЛАШЕНИЕ ОСЕНИ

а потому что не было слова — сбивалась со счета верста
и внутри, гремя и громыхая, доходило до ста
тридцати, помноженному на шестьдесят.
и в середине списка Гомера, вплетенными в звукоряд
чем-то бесплотно — соленым... комкались паруса
в небеса…

и по количеству мыслей и тишины — все, что проходя через,
вытягиваясь из земли, перевозилось, как залежалый сквозняк,
— грубое и простое, так —
в самом начале зимы — застывало,
крошилось
и переводило дух...



ИЮНЬСКОЕ

лучше жить в глухой провинции у моря
                                      Бродский

понимаешь ведь, разбирая по винтикам — дуешь на воду,
                                                                вгрызаешься в дерево,
узнаешь где у нее
входы-выходы

лампочки в сумерках не зажигая, сидишь, пялишься, как июль,
                                                                              подползая с севера

остывает, сбывается яблоком, маслом пролитым, киснущим
                                                                                          молоком
крестишь сверху донизу слева направо под ладонями с бугорками
                                                                              близорукого далеко

остается мякоти сердца в ту же донную воду — пока не начнет
                                                          мутнеть, рябью немой ходить
под ладонями линия жизни течет вопреки всему — ближе
                                                      к полуночи тонкое слово "быть"
одевается в лунного цвета кожу

а с утра —
старый набожный дворник
сбривая перед домом газон, обнажает много силы и тишины —
мелочи жизни цацки что ли ее сны

здрааавствуй, хочется жить в тихой провинции у океана...