Архив русского авангардаГлеб ДЕНИСОВ
ЗАКОНЫ ОМА
1. * * * У яблонь заболонь не толще хоботка
Растущей тут же, девственной пока — — До срыва — нечисти, сосущей в кружева, Но не части, — она лишь только тем — жива, Что раздирающей — как всадничка — булат — Ждет хрясткой тяжести, чтоб насовать заплат На клейма ветра, в обветшалый стык Гулящей осени и зрелой красоты. __________ ...Весь вечер ветер гнал вишневый сброд На желоб крыши, взявши в оборот Дрожь кровельных листов, есень, вихром к окну, Что сырости в сердцах уже не оттолкнут, Сухие завязи с младенческой трухой, Застрехи острый страх, хинин коры глухой, Весь сохлый хлам и прах, все в дело, все в обет Хоть к Пасхе, но свести наш диабет на нет. — Излишек нежности, пойми, нам не грозит Хоть сахар восковой в десертной мгле разлит, Где паразит тоски, что поразит потом, Ни дятлом не разбит, ни ослеплен кротом. __________ Шампунь на оспе темной вспенил -ног осьмин- По паданцам кривым крадущийся жасмин, Лишь, общей жажды не желая уяснить, Пристала к мыльнику вечно живая сныть. — Гляди, капель клюет из мисок и корыт Горчащую пыльцу, которой вход открыт В мед, к чаше вечности, к ожогам плащаниц; Что с плошек рылец пьяных прорастая ниц, Теряет патоку, но ставит на поток Рожденье смысла, детский лопоток. ...Не цельсь ретортою в меня, друг Парацельс, Мы брагу в стужу льем на косо вбитый рельс; Губам не нужен куб, и спирта нет лютей, Как в ближних деревнях — скотины и людей. Став на крыльце жильцом, за падший окоем, За нашу раковину на безрыбье пьем, Пока есть мелкий плод, мы тянем сок из дней, Не становясь — ни ближе, ни родней, Хоть веткой яблонной за нас ты порадей, Мой глинобитный друг, предтеча, чародей. 1994, 2005
2. * * *
На месте памяти, где ты вошла в слои,
Как вязкая река сквозь грабен — в сброс земли, Чей меловой обрыв — как шкаф с стопой белья, Где выкладки эпох — как сводки скальпеля — — Весла, хлебнувшего спрессованных эпох- Чей складчатый обрыв, играя, создал Бог В час Сотворения, тыщ восемь лет тому, И сразу заложил, как жилку лжи в Фому, Труху костистого до-Бытия в пласты — Я добываю, с плазмой пустоты, Не фосфористый лик с прозревшего листа, Но — негатив звезды, заклинивший секстан. Как из куска резца или надбровных дуг Палеонтолог выводил недуг, Что сглазил ящера в сощурившийся ил, Как судит о мешке, куда хлопья зашил Уездный нобиль, всплеск, по хлипким пузырям В раззоре проруби, где щерилась заря, Как изъязвленный блин — горшечника земля — Коль отмутить от глин в тридцатках векселя, Вдруг не подсудную даст цену черепкам, Так из подкорки линзы льет река, Где ты сплавляешься, а я крошу, изгой, Свой ноздреватый клей в блокадной мастерской. На месте памяти, в землянке, сдавшей лед, Где дни троились в рой, обрушивая в мед Свою бессменную царицу для тепла, Чьи с пеплом световым тела: напополам, — Здесь, с кашалотовой воронкою на ты, В безбровых щупальцах, — такой круг черноты, Что закипает глаз, и возвращаясь в гарь, Вдруг тяжелеет зло, как грузная Агарь Яще- Фонарщица, праматерь, иль треска, Что плавит серебро на клеммах у виска, И мне не вырваться с поклажей, — Мерин ос До мироносиц, значит, не дорос. «Напичканный тряпьем, под гнетом, — говоришь, — С политым семенем, кувшин рождает мышь, Алхимик, — в день шестой, и шансы не плохи, А мне, за столько лет! — даже хромой блохи С проталин памяти не выклещить, — ни тли, Вершки сосущей мыслящей петли, Ни смять побегов, тлеющих... в восторг Всех-тех-бегущих-кто — так и не врос в острог. — Кукушкой ли, полипом со скалу, Иль полусписком хромосом в углу. Поди-ка, выброси свой бумеранг! — скорей Насверлят — в новом — древоточцы лагерей, Каналец сточных да зимовий — до трухи, Пока молокой прежний мечешь с-под руки, Покуда сотня солнц, похожих на икру, Не откачается рекою на ветру. Во мне — не таешь, не растешь. Ни сбить, ни сбыть, Но близок час — когда, как сфагнум в щель избы, Сквозь грозный строй — протащат и приткнут, Иль подведут к слепящему окну, Я — иждивенческою карточкой — найду Еще голодных тех, кто без тебя — во льду. 1994, 2005
4. ВОСПОМИНА-
Как Мцыри, на-
цепивший газыри, нет — пограничным псом, острак., изгнан- -ничком, Вы выдираетесь из строя — до зари, с ничка — да на дыбы взвиваясь: Аничков мост позавидовал б, где беглый Бонапарт вдруг язвой проступал меж тяжеб жеребца, И вновь берете верх, как двоечники — с парт да в первые ряды лиан на деревце; Как валуны, со дна — к отполированной ночным зерцанием пластине озера, Они всплывают ввысь — как в тине лот, как Ной, — из рваной — пузыри, и: -ются озира- Вот месит музыка вспять и в толчках, как мы- -кает немой взахлеб, как хлещет сонная, — Озирис, только что оплаканный-вглубь-тьмы, ан глядь: звездой уж жжет в желе оконное; Черно-архангельский, дашнацкий ль выл погром, но непреложный мастерок Магистра-Моцарта Всплывал на костерок, как тронутый багром бугор подводника, или вновь лоцман рта Флотировал: «Или, Лама самвахфани!..» …сдав глазки с панциря, тоните ж навзничь-прочь — Но черепаховый с_удный навар- они -ят на своем огне и можно жить — всю ночь. 1994, 2005
5. В ОКНЕ ПРИБАЛТИКИ (2)
БОРА
Сгущалась темнота,
как сливки на десерт. Замешивалась пыль с ошметками газет, С зачатья ворона начав коловращенье, Свежело. Ветер с глаз спускался на кастет, И школьницей, на фронт готовившей кисет, Петля затягивалась, -с моря ж пахло мщеньем. Хрустели тополя бесстыдным холодцом Под ветром с грыжею из простынь под резцом, И скользко лопаясь, содравши черепицу, Вдруг об брусчатку c-цок. — Заподлицо Град спелся с саранчой, — убрав лицо В сень девичьих жевал, он газовой тряпицей Как клюкву, протирал облипленные лбы Холмистых улочек, парковки лад, столбы, И в лужах шкурки льда лежали пятым актом, Свет Розенкранцам мерк: здесь с сором из избы Переносился день инъекцией трубы, К подвязке близилось, раз боралгин стал сладким. — Не наклоняйся — взбередишь мениск, — Но заливался борт, как ржаньем, залпом брызг, Букетик с-под плаща, размятый вдрызг — в чапыжник Я беломориной отшвыривал, в прииск Ко мне прохожих днем, в чьих гнездах вызрел риск запеть кукушкой той, чья грыжа — финский лыжник. ...Раз! — вылупилось: — нас сносило в море здесь не ангел с лестниц дул, но лезла в уши смесь: рождался гул — — Саарема вбирала ноздрями кратеров от павших тел с небес как нос люэсницы, как Веспер, прелый лес, Дух будоражащий грядущего развала ...Корм мрачным камбалам, когда б не погранцы, Побег не шился нам, но чтоб с весла концы Задали огурца, и — утопивши вещи — прочь выпихнули в ночь. — Сны пагод — рис с Янцзы — на сны хибар — от Цны До Мойки-в-приз-дворцы Снесло... — как вещий бриз что скалился, как клещи. Нам улыбался шторм, что с древка флаг рывком а коли человек, то через глас с пивком, С взаимной тошнотой, под сладость хлороформа как в прятки прячучись, влетали кувырком в кафе и в сеоклы где набирался ком и в стекла хрястало, а свет — с платформ рокфора. Ан глянь — вороночки, что взяли дань-с-стекла, в чей зев загадочный c трудом прошла б игла, засасывают взор, — он поддается; ямы окна есть: сглаз, с которым страсть слегла, иль раструб духовой и в никуда приклад, или распад цепной, но без грибка у рамы Пью за пробоины, в которых тут увяз, Как за Титаника голосовые связ- По горло дружбой сыт, сифонящей из ласки, Не чаша Ревеля, а ревеневый квас, и вихри разные в нас вызревших проказ, и город вымерший готов для снятья маски. 1994, 2005
6. * * *
Как сноп первопроходцу Авелю
В его броске по-над Памиром Так здесь — не знаю — жжет ли, давит ли Озоновая шапка мира. Как тюк на темя — снег в проплешинах. Запечатлей, он брат вершины. Здесь новь и вечность не привешены, А выверены по рейсшине. Попав сюда, века отматывай, Тысячелетья — в запятые. Здесь уголь дал мангал Ахматовый, Или древлянин добатыев. Тут головни как современники Добытия с небес Корана. А плошки солнечных вареников — Эпох Сатурна и Урана. Им подавай младенцев заживо. Куда там нынешним вервольфам! Суглинок, породнившись с сажею, Из вмятин весь, как мяч для гольфа. В насмешку, что ль, часть изб не тронута? Сам строй исхода разухабист. И дом, по крышу в центре омута, На Троицу отсудит аист. Зациклившись, как Эра в Ameno, Ярила все строгает клецки, А с вальм проваленным экзаменом Тюфяк двуснежный задается. Они из дранки ведь, растущей ниц, И вновь привычно супоросы Сосульками, и метят в мучениц, И тень спринцуют купоросом. Все дышит жаждой бутафорскою И предвкушенья эйфорией. Сюда б людей песчаной горсткою! Следка б — Египетской Марии. Уж день прирезан нам цесаркою, На вербах пуху есть цена-то? Стекольный бой искрит огарками |