А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я #    библиография



Вернуться на предыдущую страницу

   Антология

   
Макс БАТУРИН (1965 — 1997) — поэт. Учился на истфаке ТГУ. Занимался журналистикой. Автор многочисленных публикаций в периодических изданиях от Москвы до Томска. Автор книг стихов "Сказано вам русским языком!" (Новосибирск, 1994), "Стихотворения" (Томск, 1997).

Стихотворения были опубликованы в сборниках "Сказанно вам русским языком!", "Стихотворения", альманах "Каменный Мост" (Томск, 2004).



* * *

Было достаточно инициатив
ацетиленовый фонарь потух
катакомбы во тьме

омары на дне
одинокий пастух
их ловит сачком на аперитив

окоченевшие персики на лиловом столе
в кувшине вода и лед
за окнами но-
чь
ябрь
волуние

эмоций не счесть — темно
не я так он доплывет
до белой грани в голубом хрустале

мучит деревья холод и стыд
ветер сорвал даже фиговый лист
замысел жизни зябок и мглист
сгорев тепла не дали мосты



* * *

Я сидел и слушал часы.
В закоулках души выли псы.



* * *

Живу только ради живого Слова
и перерабатываю в стихи всякую гадость.

Богу — богово, а козлу — козлово.
А вам, мои милые, чего надоть?



* * *

Лечу ли? Падаю ли? Плюнут с колокольни?
В руках отпиленных остались небеса…



* * *

Лень от зависти, зависть от лени.
Ложь от зависти, зависть от лжи.
Перед плахой вались на колени
иль башку на нее положи.



* * *

Два дня не слал в родимый унитаз
Я бытия блаженного излишков
Блуждал бродил вдоль серых теплотрасс
Ловил собак за теплые подмышки

Дышал колодцев омутом парным
Примеривал автобусные кассы
На головы девчонкам озорным
И за фасад их осторожно брался



* * *

Между нами есть тяжесть,
полутемная верность.
Ты мне ночью расскажешь —
словно бритвой порежешь.

Я тебе изменяю
лишь с тобою самою.
Я тебя обоняю
недовытекшей кровью.

Мы друг друга не знаем,
лишь два сердца, как птицы,
раз вспорхнувши, летают —
и не в силах разбиться.



* * *

Трупы животных спрессованы в колбасу
останки растений раскрошены в чай



ИЗ РАЗДУМИЙ О СЕБЕ

Жизнь изучавший по книгам,
был я немного потешен:
то безудержен, как Фига-
ро, то, как Пьеро, безутешен…



* * *

Бог любит троечниц с ногами Моны Лизы



* * *

Чтой-то седня разыгралась
Кровь за ужином в носу,
Все забрызгала — и брюки,
И блины, и колбасу.



* * *

Храни меня господь
В сухом прохладном месте.



* * *

Беременные женщины не спят
Они впотьмах следят за плода ростом
Или задумавшись лежат так просто
За девять месяцев свой перекинув взгляд.



* * *

Позор крикунам от мотыги!
Их лица пропиты и злы —
Проклятые злые ханыги
Вонючие злые козлы!



* * *

Четыре раза видел снегирей,
Украл рублей
И вдребезги напился.



* * *

Два ларька, два звонка,
Посредине ношпа.



* * *

Мой кот иззяб. Его не греет кровь.
(Сказать по чести он не так уж молод.)
Нагнал Борей, зимы предвестник, холод,
И нос кота стал дряблым, как морковь.

Кота мне жаль. Я сшил ему пиджак.
Носи, носи, спасиба мне не надо!
Тебя я спас от ядерных разрядов,
Чего ж не расщедриться на трояк?



* * *

Прошлогоднее мясо минтая
Я руками запихивал в рот,
И оно, не жуясь и не тая,
Молча падало прямо в живот.



* * *

За изморозью окон
Серпы и молотки,
Ребенок чертит свастику
Теплом своей руки.



* * *

Брось, девушка, подол, не прижимай воздушной ткани
К прекрасным бедрам. Что с того,
Что ветр подул и обнажил их?
Мы не пуритане.



* * *

Где и как мы с тобой зимовали,
не припомнит никто и нигде.
Мы по зернышку счастье склевали,
Часть осталась в моей бороде.



* * *

Большие окна. Злость.
Решетка. Песнопенья.
Уроки вкривь и вкось, —
Царит во мне репейник.

Фольксваген. Вагингейм.
Салон-вагон несется
Барабинских степей
Сквозь крашенное солнце.

Трамваи второпях.
Вторичность фторопласта.
Сбирание опят
В лукошко из пластмассы.

Зерцание кота,
Со-здание молчанья.
Оглохла немота.
Я жив необычайно.



* * *

За зелеными заборами
                        за шторами
на крутых велосипедах вздыбленных
мы летели то долговскими узорами
то матиссовскими золотыми рыбами

Мы летели пузырьками пенными
поцелуями спина — к — спине
                        (так можно ли?)
гавриленковскими брызгами
                        — вселенными! —
как любовь — совсем неосторожными



Тет-а-тет

К расно-синем тумане объятий
я хронической астмой сипел
и долбил твои губы, как дятел,
и от диких желаний потел.

Тет-а-тет мы остались впервые,
я был робок, пуглив и несмел,
билась тонкая жилка на вые.
Я б коснуться тебя и не смел…

Ты спасла меня, о Коломбина!
Все, что было — заслуга твоя.
Ты ушла и сказала: дубина!
Я ушел и подумал: свинья…

Публикацию подготовил Евгений В. Харитонов