А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я #    библиография



Вернуться на предыдущую страницу

   Антология

   
Ирина ЭНДЕРС (Берлин) — поэтесса, прозаик, кинематографист. Родилась в 1974 году в Оренбурге. Окончила филологический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова. Училась в Университете им. Гумбольдта в Берлине. Публиковалась в журнале "Футурум-АРТ".



Стихотворения были опубликованы в журнале "Дети Ра" (№ 4, 2004 г.).



В СТЕНЕ РАСТВОРЯЕТСЯ ЗЕРКАЛО


ПЕСНЯ СУМАСШЕДШЕЙ

Мое отражение уходит из зеркала всегда пять минут после меня. Оно надеется быть узнанным,
но ты думаешь,
что знаешь меня достаточно хорошо.

Заметил ты демонов, которые живут на нашей кровати?
Маленькие, с большими зубами,
Со свиными хвостиками.
Смотрят на меня во время каждой мастурбации,
Дружелюбно сообщают мне счет последней игры,
которую ты смотрел.

Они толкают меня каждый раз, когда я делаю тебе кофе,
Знаешь, эти двенадцать разбитых чашек,
По одной в месяц.

Они также заставляют меня кровоточить,
Раз в месяц, они говорят,
Чтобы очистить мое тело для тебя,
Чтобы чувствовать себя девственной, как белый ватный тампон,
как белая кнопка,
На которую взбираются, они говорят,
Тебе так нравится,

И тебе нравится,
Когда я заползаю под нашу кровать,
С четырех до пяти пополудни, себя утихомирить,
Как мышь, как улитку.

Я тренирую это, как солдат.
Я не смею тебе прекословить,
Я никогда не смела. Для моих родителей
Я заползала в шкаф, слушать,
Что сплетничают пауки о мире за окном.
В твоей забывчивости обо мне
какой математикой ты думаешь, какой историей мечтаешь?
Какую модель я тебе напоминаю?
На которую маму я похожа?
Каждый раз, когда мое тело разбивается о диван,
Собираю мои кости снова, одна к одной,
И делаю скелет, чтобы у тебя была
Фигура подруги. Мясо растет медленнее.
Это длится целую ночь, но в шесть утра я снова целая,
Готовая раствориться
В первых лучах солнца,
Как туманная невеста вампира.
Укусы, что ты оставил
На моей шее,
исцелятся до вечера, и ты
Укусишь снова,
Забыв о крови,
Что ты сосал прошедшей ночью.
Но хватит жалоб. Они говорят, что все изменится.
Они сказали, что я стану знаменитой, как Христос.
Я должна помыть
Себя
И приготовиться быть твоей любимой.
Они говорят, я должна умереть,
Чтобы понравиться тебе —
Ангелы не воняют,
Они не раскрывают рта.
Я подписываю этот контракт, я буду скоро
Носить ошейник Бога.
С розой во рту я вишу
Между твоим Энди Уорхолом и моими календарями.
Они колют меня паркеровской ручкой в бок,
И я смеюсь. Смех — это хорошо. Если ты плачешь,
Они укалывают еще раз.
Ты просыпаешься на минуту. Время четыре утра.
Ты засыпаешь снова, и не видишь,
Как демон тащит мое тело
по улицам, в утренний ад.



* * *

Скажи мне, как мое имя.
Скажи, где ты видел меня, где я ходила.
Скажи, какого цвета мои волосы —
Я не особо смотрю в зеркало в последнее время.

Какую одежду я ношу?
Она новая? Она модная?
Соблазняет она мужчин?
Заплатила я за нее сама? Какой цвет я выбрала?

Что ты видишь на моем лице?
Видишь большой рот, язык, который двигается?
Видишь трупы, моль, улиток?
Может быть, я уже умерла?

Скажи мне, как я сижу, как я занимаюсь любовью.
Удовлетворяю я?
Достаточно ли большие у меня глаза, чтобы вместить тебя?
Светятся они ненавистью, когда ты уходишь?

Сколько пальцев у меня на руках?
Один за каждый год ада, через который я прошла?
Тридцать? Тридцать один?
Или десять, как у всех?



ПИАНИНО

Смотрит на меня. В стене растворяется зеркало.
Чистя апельсин,
пять пальцев извиваются

на фоне ковра. Чудеса, чудеса. Точно у Гогена, кроваво-пурпурно,
голубо-голубо, ушами выучила все его цвета.
Мое пианино, книги и еще один зудящий день

на кухне. Тепло от сожженной мебели ползет
Под мою ледяную кожу. Я вижу его тление внутри, в венах.
Пианино коряжится

и молчит. Как взрослая, я принимаю решения.
Ножи, бритвы, лески.
Все острое просвещает ум.
Сын Бетховена сосет мою грудь.
Пауки ушли. Школьницы съели все ноты.
Кто-то хоронит все черные клавиши в цветочном горшке.

Ева,
Слепая и сопливая,
Рисует, змея размышляет о судьбах мира.

Грустные жены композиторов, "Мрачное воскресение" девяностых.
Сыграйте мне суицидную песню. Но вы играете на струнных,
и мне снова хочется жить.

Весело было всю ночь играть с люциферами
Мне, знающей,
как нужно проигрывать, а утром страшно.

Я умею очень хорошо вдыхать никотин, блевать и жить в страхе.
Я научилась глотать свои крики, чтобы не слышать
Боли,

Которая заходит только ненадолго, тупит сама себя,
Становится ленивой и туманной, превращается в черное облако.
Оно не делает мне больно, только требует жертв.

А смерть требует вещи. Копейки, карандаши,
серьги.
Складывает их внизу позвоночника, чтобы сделать меня неподвижной и тяжелой.

Пианино трясется, летает, скалит зубы.
Мечтает стать мужчиной.

Есть сказки,
в которых я живу, как песня в нотах.

Выбор за мной.
Я дую, как ветер.
Что тебе нужнее для игры, десять пальцев или две педали?

Авторский перевод с английского




Стихотворения были опубликованы в журнале "Футурум-АРТ" (№ 3 — 4 (7 — 8), 2004 г.).



ЗИМА

Как хихикающий кролик, пришла зима,
спрятала свои трупы в реках.
Тонкая, силуэтствующая, кислая.
Черно-белая, как фильм.

Под действием зимы я останавливаюсь
И засыпаю. Как сонный еж, я набираюсь сил.
И я пою, но пение мое
Напоминает рев отравленного голоса.

На фугах никотиновых играю, как в цветочном сале.
Я белая от сумасшествия, летая на отказах,
Рифмуя слово нет, нет, нет
Под моим правым локтем.

Волк кусает меня
В левое легкое.
Лежу на снежной постели,
Жаля мутное небо красными сосками.

Волосы на лобке шевелятся от ужаса,
Вспоминая безлиственное детство.
Не заметила, как они выросли,
Стали вонючей ракушкой.

Они закрывают саваном мою дыру,
Откуда каплями вытекает жизнь
На снег.
Сжимая ноги,

Я притворяюсь, что беспола, как природа.
Но хаос женственности
убил всю гигиену. И я уже зашила дыру,
Но хаос взорвался
Из-под моих подмышек,
И приковал меня к деревьям, голым, как и я.
Пришел морозный ветер
И пригвоздил меня в пупок своим копьем.



ОТЕЛЬ

Рецепционистка в отеле несамоуверенной,
Невозможной, извращенной жизни, я всю свою жизнь
Видела приходящих и уходящих людей, заботилась
Об их тяжелых, толстых чемоданах. В отдельных случаях
Я совала в них свой любопытный нос и нюхала
Необыкновенные, странные запахи чужих жизней.
Иногда они пахли убийством. Иногда
грязным бельем. Один раз
Цветами, это был чемодан
Убившей себя девственницы. Я отрезала тайком
Ее белокурый локон, и ношу его с тех пор
В своей ладанке. Но в большинстве случаев
Чемоданы пахли дорожным движением в час пик,
И в конце концов я перестала отличать
Один от другого.

Один раз я видела, как зарегистрировался Бог.
Его руки были очень большими.
В карманах он нес гальки и монетки для обслуги. Я тоже заработала монетку
За чашку чая, что я ему принесла. Но он поперхнулся моим чаем,
И закашлялся.
Бог не разозлился, но
теперь Он избегает меня.

По моим спискам я могу
Рассказать историю всех мужчин и женщин, женщины меняли номера
Чаще мужчин. Они были и быстрее их,
И легче на подъем. Мужчины загрязняли номера
Сигаретным дымом. Потом они звали портье
И платили ему наличными, и они дышали вместо них грязными воздухом.
Некоторых женщин звали Джеки, некоторых Белоснежка, некоторых Судьба.
Некоторых убили соседи.
Одна Правда никогда не останавливалась тут. Она жила
На телефонных проводах и подслушивала разговоры
Для каких-то секретных служб. Говорят, она была банкротом
И вынуждена была зарабатывать на жизнь.

Я любила поэтесс. У них был стиль и они уходили со стилем. Мне понравился Наполеон, который
Плакал, уводимый из отеля. И
Будда, умудрившийся прожить здесь все время бесплатно.
И Генрих Восьмой, приведший с собой
Всех своих жен и купивший каждой Шанель номер пять.

Авторский перевод с английского