А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я #    библиография



Вернуться на предыдущую страницу

   Антология

   
Валерий ИСАЕВ-МЕЛЕНКОВСКИЙ — поэт, прозаик. Автор семи книг. Лауреат премий имени Николая Гумилёва и Владимира Соколова. За сборник рассказов "Серая кошка" награжден Почетным дипломом I степени "Золотое перо Московии". Живет и работает во Владимирской области.



Стихотворения были опубликованы в журнале "Дети Ра" № 2 (16), 2006 г.



СТИХИ ВСЕ БЕЛЫЕ



Устав от писанины

Устав от писанины,
как алкоголик от вина,
допившийся до белой горячки —
только снотворное, капельницы и кровать,
к которой тебя не раз когда-то прикручивали мокрыми полотенцами,
чтобы не убежал, не дай бог, лакать,
попав в зависимость от стихов,
как наркоман от наркотиков,
прогуливаясь по городу променажем
и наблюдая праздных вокруг себя людей,
занятых лишь где достать выпить
и — за исключением большинства —
утомляющих и изнуряющих как и я себя непосильной работой
и — меньшинства —
пьянкой, сексом и воровством,
оттянув в "конторе" восьмичасовую лямку
и спеша — через магазины — домой
готовить обед или ужин
для мужа
стариков и детей,
матери и отца
и смотреть телевизор — "Большую стирку",
"Окна", "Бремя денег", "Принцип ли домино",
где перебивая друг друга как сороки,
и отнимая, не дав сказать, микрофон
(как тараторки)
второпях высказывая "свое личное мнение",
не дослушав чужое,
недоговоренное по той же самой причине,
что и не сказанное полностью до,
отписав стихи,
отстучав, набив мозоль на машинке,
наглотавшись радедорма,
корвалола
седуксена
реланиума
(а где — ноксирон?),
естественно, чередуя,
а то загнешься от обратного действия,
передозировки, бессонниц и "свежих идей",
сев на стул,
расставив ноги,
и наблюдая как по полу бежит таракан к блюдцу с недопитым молоком,
оставленным на ночь кошке
которой быть может захочется встать и попить, —
бежит таракан между ног к крошкам,
а ты сидишь утомленный,
и искренне завидуешь ему,
не шелохнувшись,
не дай бог спугнуть,
отпугнуть от еды, —
наблюдая эту картину
делается немного легче,
что н е о д и н о д и н о к в н о ч и т ы
третий год уже мне мстившей
а за что спроси — не пойму?..



Черный стих

Белый стих, как белый снег
только что выпавший и никем не тронутый;
будто девушка, не осознающая своей красоты,
и обнаженная — стыдящаяся белизны своего тела;
будто душа младенца, в люльке уснувшего
и не ведающего что есть сон — кошмарный;
будто птенец, вылупившийся из яйца —
мокрый, сырой, в скорлупе, бессильный,
и оттого не знающий что такое смерть,
которая будет рядом всегда, когда вырастет и сам превратится в хищника,
независимо оттого, кого съест —
бабочку или трясогузку:
бабочкам и трясогузкам тоже хочется жить;
белый стих — это когда ветер свистит в лицо
а тебе уютно так же, как под пледом дома;
белый стих — это когда голубое небо,
с тучами, с облаками, с дождем, без дождя,
с солнцем и без,
белый стих — это когда человек помогает другому человеку
независимо от рас и вероисповеданий,
социального положения, внешности или ума;
белый стих — это когда дома жарко, а на морозе тепло,
когда весь город спит — ни одного огонька в окнах,
а ты сидишь у настольной лампы и печатаешь на машинке
                                                                                что соседи в потолок стучат;
белый стих — это когда люди сами к тебе подходят и просят
                                                                                мало понимая о чем говорят:
— Валерк, напиши белый стих,
я слышал, ты и белые можешь...
И я гляжу на этого человека — из миллиона, может быть, одного
и улыбнувшись ему, как в зеркале сам себе — грустно, добро и с насмешкой чуть
отвечаю, похлопав его по плечу:
— Белый стих?
Стихи в с е б е л ы е...
Черных стихов не бывает...
Он на меня смотрит недоумевающе,
улыбается,
а потом недоверчиво — мелко моргая
и говорит:
— Ляпнешь ты, Михалыч, как в лужу перднешь...
— А это ведь тоже стих, — говорю я ему, пронзая взглядом, —
только это и з б и т ы й с т и х, как твоя морда;
он стоял посреди улицы белым днем, на белом снегу, в белых
                                                                                                                         брюках
                                                                                                     и белой рубашке,
с натяжкой можно было даже сказать,
что у него белые-белые волосы и белое лицо,
на котором красовался синий подтек под веком,
но при внимательном рассмотрении,
невооруженным глазом,
любой бы, кто на него посмотрел,
обнаружил вместо лица — д ы р у,
в которую, если засунешь руку,
тотчас отдернешь ее — будто вынул ее из разложившейся падали
валявшейся на дороге среди людей
и которые ходят мимо нее
и не замечают тлетворного запаха
исходящего из дыры как из могилы открытой

о т м е р т в е ч и н ы