А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я #    библиография



Вернуться на предыдущую страницу

   Антология

   
Григорий КАПЕЛЯН (США) — поэт, художник. Родился в 1940 году в Ленинграде. Отец – книжный график, мать домохозяйка. В 1963 году окончил искусствоведческий факультет Академии художеств в Ленинграде. В России работал в типографии, в музее, на заводе, в Инспекции по охране памятников Ленинграда, на Комбинате декоративного искусства. В 1978 году эмигрировал в США через Вену и Рим. За границей работал в библиотеке, на складе кож, в бюро переводов, в лаборатории подопытных животных.



Стихотворения были опубликованы в антологии "У Голубой лагуны" в 5 томах.



* * *

Цусима, Перл Харбор, Баб-эль-Мандеб, Босфор, Каттегат, Скагеррак, Дарданеллы, Перемышль, Житомир, Лувен, Горящая пламеневшая готика горящего готического собора Первой мировой войны, И женские слезы, пролитые на растворимые водой чернила поэзии, Оплакиваюшей гибель. Фамилия Щепкиной-Куперник, напоминающая фамилию Книппер-Чеховой, Рука поэтессы с манжетом из черных /брюссельских?/ кружев, Ее честная челка, цвета, конечно, воронова крыла, И птицы, чье присутствие на полях сражений, Чье собрание на полях сражений /и на полях этой страницы/ Единодушно голосовало За институирование состояния войны в качестве дополнительного штата в, казалось бы, укомплектованной экологической общности, В качестве /как галдели они/ Пятого времени года. Сенокос високосного года, Опасная, злоумышленная зрелость злаков, Двадцать восьмое февраля, задним числом переполнившее чашу терпения — Так решали они на своем злорадном собрании. Високосный век, Седеющий висок высокого гостя, Отмеченный компостером пули, Выпущенной студентом, случайно исполняющим обязанности ревизора книги судеб, И струйка крови, удобно стекаюшая по заранее уложенному на груди аксельбанту.
Как странно с нежностью толковать голубиным зобным звуком
О непережитых временах и люлях, погребенных до твоего рождения,
И, сидя на берегу мирового океана, греть веки закрытых глаз
Оставшимся после них вчерашним солнцем.

19 октября 1980 г.



* * *

Запахи гниения разделяются на несколько основных категорий.
Литература о запахах насчитывает ограниченное количество названий.
Изучающему запахи придется столкнуться с некоторыми неприятными

ощущениями. Эмпирическое распознавание является исходной и конечной точкой на пути исследования запахов. Замена обоняния любым другим из оставшихся четырех чувств вряд ли целесообразна. Не будем спорить о том, в какой степени поможет созерцание, осязание, прослушивание или дегустация каких-либо обладающих интенсивными запахами образцов в исследовании природы тех летучих соединений, которые... И, раз уж мы коснулись этой темы, давайте оставим ее, Поскольку прикосновения достаточно, чтоб перейти к теме прикосновений. Прикосновения бывают, если мне не изменяет память, по крайней мере стольки-то сортов. Классифицируя прикосновения, надо прежде всего распределить их по родам соприкасающихся поверхностей. В первом томе исследования о прикосновениях будут помещены случаи с неодушевленными предметами, прикасающимися к таковым же. Во втором – характеристика прикосновений неодушевленных к одушевленным. В третьем – наоборот. Нетерпеливый читатель начнет с четвертого тома, и, будучи последовате- лен в своем любопытстве, отыщет соответствующую характеру его любопытства главу. И там он наткнется на ссылку, которая отнесет его к трактату о любопытстве, написанному в помощь тех, кто хочет, в конце кон- цов, разобраться, что им движет. Любопытство же,имеющее различные истоки, в зависимости от них, направляется по самым разнообразным руслам. Иные из этих русел уже высохли, что не исключает возможности их внимательного исследования.
Нью-Йорк, сентябрь 79




В ванной, обитой изумрудно зеленым водоотталкивающим плюшем,
Тело белое Леды —
Руки закинуты за голову,
Обнаруживая безукоризненные, как ложкой выбранные выемки подмышек,
Отполированные бритвой "Ремингтон".
А лебедь деловой,
Одетый, впрочем, пингвином в
Буксуя на кафельном полу,
Непадаюший, антимагнитный,
Как Фред Астер,
Фаллическую шею целил
В пешечку, отороченную розовым рюшем
И порослью кокосовых волос.
За дверью же ворчал соперник,
Вымытый шампунем,
Перламутром отливая,
Полиэфирное созданье,
— болонка или, может быть, пекинуаз:
Она сидела на подушке, положенной на пьедестал,
Над нею возвышалось изваянье
Полупрозрачного, как нейлон, мрамора:
На срубленном стволе колонны
Стоял на пальце
Эрот с противозачаточным колчаном
И метился в портрет Рудольфа Валентино, президента США.
На небо чистой бирюзы
Уж подали дессерт из взбитых облаков,
Политых сиропом безотказного заката.
В кургузом самолете кожаный пилот,
Как гамадрил, обрызганный деодорантом,
Писал на небе дымом мадригал
Лосьону для искоренения волос.

1980



* * *

Подобно Тредиаковскому птеродактилем расправляющи слежавшиеся кожаные тяжелодряблые крыла Годные на переплеты его же книг Мы начнем сызнова городить славяногреколатинский частокол русской поэзии Ибо корил его проросли сквозь толпу земной коры головного мозга Туда где я вверх ногами или может быть вниз головой Очнувшись уже не спрашиваю "где я" На двуспальной карте полушарий Протянув руку не впервой обнаруживаю Вместо Таганрога Тринидад и Тобаго
1980