Станислав КРАСНОВСКИХ — поэт. Родился в 1979 году. Учился в Горном институте и Гуманитарном университете. Живет и работает в Екатеринбурге.

Стихотворения были опубликованы в журнале "Футурум-АРТ" № 1 (11), 2006 г.

Коэффициент нетерпимости
болезнетворных вирусов
моего разума
зашкаливает
за пределы допустимости
в душных тоннелях "икарусов"
в альковах болтливых маршруток
в пещерах цепных тягачей
в гротах легкомысленных легковушек
Бациллы мизантропии
раскраивают мой мозг
стремительно движутся
вдоль извилин метро
Осторожно, двери закрываются
следующая станция мозжечок
Душа бьется в вагоне
душа бьется в загоне
Ясь тЯнол сирпЕн
Наружу
на выход
на
На сердце весна
На сердце
весна!

Лунные моря в завершении
перспективы улицы без единого
фонаря... человека... собаки...
Все население планеты,
у-спешно сев на ракеты,
слиняло обживать базальтовые
пространства сателлита. Жаль,
но я не успел на последний
рейс, задержавшись на работе.
Что последует за поворотом
ключа? Ни-че-го. Глухая
музыка отсутствия в пустых,
распахнутых шкафах, запах
собранного наспех барахла...
Можно не снимать ботинки.
Знаешь, я предполагал,
что ты не останешься, но
надеялся на обратное. Луна
в "девятке" окна... Веришь,
все же атомы наших душ,
независимо от нас самих,
очень крепко сдружились
и отчаянно держатся до
последнего, — вытянутые заживо
в невидимую нить. Мне,
за место-не-имением тебя,
остается лишь заварить чай
и согреться около колодца
горячего бокала, ладонями
собирая ручейки тепла...
Послушай меня, даже
если ты не слышишь, —
я не хотел быть героем,
спасать человечество, махая
шашкой, вырывая из груди
воспаленное сердце и т.д. и т.п.
Я просто хотел, чтобы ты
была счастлива. И у меня
не получилось. Видимо,
легче спасать множественный
мир, нежели сделать
счастливым единственного
человека. Сия банальная
истина горит электричеством
в моей черепной коробке,
и я выставляю ее через
окно в холодный космос.
Черная, днем ушедшим
засвеченная лента улицы,
размеченная фонарями. Овалы
размытого света, проявляющие
криво летящий снег с нечастыми
клочками разодранных газет...
Замерзнув, я откидываюсь назад —
в кресло... Смежение глаз авто —
матически включает записи
моего черного ящика — памяти:
детский смех, словно в поле
выпущенный жеребенок, бегущий
по мокрой траве — к маме,
руки, протянутые навстречу, —
и смех ребенка оборачивается
мной — беспомощно падающим
в глубокий колодец твоих
ладоней... Я улыбаюсь
сквозь сон: как же ты, наверно,
счастлива без меня...

Снегопад на фоне металлоконструкций.
Пар — сухой, выдыхаемый небом.
Автомобиль, отбившийся от каравана.
Бедуин, заблудившийся в дюнах.
Здесь, наверное, будет торговый центр
(что же строят с таким размахом, если
не его?). Крановщица на верхотуре
улыбается мне улыбкой Моны,
дергая за рычаг, — конечно,
я не вижу это — воображение
абсурдирует — и крановщица
получает статус небесного божества.
Кстати, по непроверенным данным,
рай безупречно однообразен
в цветовом оформлении. Так щедроты
февральского неба знакомят нас
с вариантом будущего. Для меня
это выглядит антирекламой
блаженства вечного. Фонари,
светофоры врастают корнями в почву —
там, где раньше скрипели сосны
на холодных холмах, ребристых склонах.
И когда я изредка включаю телевизор,
я вижу торговый центр, чей
каркас оброс органикой океана.
Вальяжные рыбины, суетливые стайки
креветок, скаты плоские, как
сковородки, — в качестве полноправных
посетителей, но не морепродуктов.
Или будет пустыня. Полдень. Сухое
безветрие. Мохнатое членистоногое
приютится у незанесенной макушки
стрелы — строительного реликта эры, —
как дворником, сметая одной из лапок
песок с покатого лба.

Мне бы шагать
без цели и времени
по асфальтовой линии жизни
города, как сейчас,
протяжно окрашенной солнцем.

Мне бы забыть
себя — в теплых ладонях апреля,
вдоль распахнутых курток
зданий, сбежавших от
зимней геометрии.

Измеряя легкими
содержание весны
в загазованном воздухе,
держать тебя за руку,
поглаживая подушечки
сонных пальцев.
Уличный ветер, выпрыгнув
из подворотни, сорвет,
словно пластырь, твой
осторожный поцелуй
с моих губ... Беги
от нас — бесшабашный, —
удирай кривыми дворами,
вдоль недостроенной
телебашни —
в горний край...
Мне бы шагать
С тобой
По асфальтовой линии жизни
И никогда
не услышать —
"прощай".

Гуляют девушки.
Весенние,
активированные
солнечной радиацией,
девушки, словно радио,
настроенные на короткие
волны любви.

Весенняя пора
порождает женский
сексуальный экстремизм,
единственный, с коим
надо смириться.

Прости, но я все больше
сравниваю прелести барышень
с пикантными деликатесами
из продуктовых бутиков
или кусками мяса,
вываленными
на рыночный
прилавок.

Когда-то я был более
романтичен, имея
успех гораздо
меньший у
женщин,
нежели
сейчас.
:)