А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я #    библиография



Вернуться на предыдущую страницу

   Антология

   

Сергей Магид

(Из антологии "Ленинградский верлибр")

 

1

холмы обездолены
их не видят
не длятся в долинах
у их подножий
не дают им доли в судьбе
речь минует их склоны
виноград остается метафорой
пещеры пусты
их покинуло воображенье

пружины языка провисли
покрылись ржавчиной
глаголы выпали
суффиксы
стали уродами

первым
сгинуло слово свобода
потом слово земля
дольше всего
держались за слово вера
но вслед за ним и последним
рухнуло слово мы

                     холмы
обездолены
лишены горизонта
протяженности
кроны, цветов
корни остались
                     память
о виноградарях
с обломанными ногтями
с неутоляемой жаждой истины
о девочках
рожавших в тринадцать лет
мудрецов и мужчин
не знавших отчаяния
о смехе
прорастающем в пальцах
матерей и отцов
в узких долинах
между шеолом и богом

холмы обездолены
но богаче людей
получивших долю на плоскости
чуть ниже уровня воздуха

прости мне господи
я ничего не помню

 

2

просто день асфальт желтая травка
под трамвайными рельсами
                                              пьяный
пятится диагональной походкой
                                                         смешно
девочкам в синих рейтузах
достать акварели повесить на стену у входа
в прачечную
                     корабли
дымно-зеркальные или
выставка купля-продажа барахолка надежа
башмаки стул
                     автор все тот же
а вот
         диагональный художник
ухо завязано
молью избитый треух падает навзничь
мочится на акварели
лучших в мире небес в луже у водосточной трубы
день воскресенья
                                 хихикают девочки
не стыдливо не робко
                                 потом заскучали
уходят

 

3

блаженный труд полупрозрачный
немного мутный от избытка страсти
когда ее горячая ладонь
ложится на затылок

но приложи к ожогу пятачок
                                           будильника
и утреннюю тяжесть
когда на плечи
холодный плащ дождя
                               когда под вздохом
зазубренная стружка
царапает
и ночь как диверсант
под петушиный крик отца-завода
сольется с шепотом толпы на остановке
не отражаясь в лужах
                                лишь в глазах
мелькая
скажи мне как
                   когда
нас выпотрошили так искусно
                                             так
невероятно ловко
                     что теперь
теперь
на остановке
мы чувствуем себя "вполне терпимо"

что
что там опять
царапается в мягкой пустоте
где анатом предполагает сердце
а сторож
       озабоченность и страх

дощщ дощщ дощщ дощщ
коррозия рассвета
                     ест тишину
где труд блаженный
почти прозрачен

 

7

мир очевидностей мир достоверных знаков
не знает языка
                    но ящерицу вьет
простуду вяжет
                    прадеда хранит
выращивает пальцы в ягодном соку
портрет у изголовья
                                 тяжесть
ночной воды
                    игру

фонетика — тоска и фанатизм:
обозначаем то что обозначить
необходимо чтобы…

                                 но не обходимо
необъяснимое ни с голоса ни с буквы
а запад и восток растянуты молчаньем
в такие стороны в такие страны странствий
что очевидность переходит в чудо
                    герой обманутый
вращая мертвый руль
летит на месте в траурных полотнах
гребцы поют не разжимая губ
средь солнечных и лунных параллелей
стоит весло ломаясь в глубине
очам не виден очевидный путь
на ощупь длится достоверность шага

снег
ломоть хлеба
плачет ребенок
вечерний чай горяч
небо чуть обожжено
глотком поспешным
ощущенье жизни
почти непередаваемо

 

8

слова громоздки
пальцы труб жирны
самолюбивы
                    снег
под гарью цитат
память пропитана
испареньями смыслов
час пик вместо времени вздох упирается в локоть

но мир не враждебен
его не надо спасать
трава и тень желтые лохмотья заката

сиреневая река под мостом
вещи просты
их надо согреть узнаваньем
бесстрашием

в точке доверья
хлынет в пальцы невидимый гул
ужас необъяснимого
лавина мельчайших сомнений
речь которую не охватить
никаким синтаксисом

не спрашивай куда растет вселенная
не спрашивай где ее корни
если хочешь понять
положи разум на полку
рядом с желтеющим гегелем

мир войдет в позвоночник
станет стержнем любви
основой терпения
жизнью

 

9

в бессолнечный день на старой дороге ветер
капли дождя
древний велосипед работает на последних педалях
одолевая подъем

тишина за спиной перед глазами
молчанье в эту пропасть одинокого вечера
шлепают хрипящие щебнем шины
надрываясь

о выкинуть из ушных погремушек
окоченевший визг
электрички в 14.20
астматический вздох дверных резиновых губ

не стоит писать о любви
потому что слова ничего не значат
кроме того что мы знаем о языке
самой искусственной из всех вещей мира

говорим гнев говорим господи
говорим голод говорим гость
но что это все на самом-то деле
кто скажет

есть ощущенье себя
мне хорошо мне плохо мне средне
значит мир отражает мир или рябь или тучу

добьемся слияния с космосом
плотным как ночь
где отсутствует наше дыханье

уничтожим дыханье превратимся в вакуум
в котором все пусто полно равнозначно но

подползая к калитке на сдохших колесах
как вытащить из раковин глаз
сомкнутых прежде и вскрытых
нож последнего взгляда
в тамбуре
через плечо