А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я #    библиография



Вернуться на предыдущую страницу

   Антология

   
Геннадий МИНАЕВ (Тамбов) — поэт. Родился в 1973 году. Окончил Тамбовский университет по специальности "музееведение", занимался в литературной студии "АЗ" Сергея Бирюкова. Автор книги "Телодвижения".



Стихотворения были опубликованы в журнале "Футурум-АРТ" (№ 1, 2001 г.).



* * *

Я никого не убивал:
Зачем мертвецу общество?
Я не прелюбодействовал:
С кем изменить мертвецу, кроме своей смерти?
Я ничего не крал:
Мертвецу и так тесно в его жилище.
Я никому не лгал.
Но и правдой слова мертвеца не назовешь.
Я отдал все долги.
Теперь мысли доедают мой ум.



* * *

Ночь вальпургиева
до дрожи между делом
где сдвигаются и раздвигаются лопатки
и дают первую искру
костру леденцовых стрекоз
уже обсосанных кислоухими отпрысками
анестизирующих граций
и старателей с приисков мары
все они здесь — белые
на белой горе
дышащие радиоголовому ваалу
пусть остальные спят — плачут они —
пусть остальные спят
мы скажем так чтобы им привиделось утро
и чтобы черная кучерявая волосинка
плавала в их супе



* * *

День начинался как обычно
Но он был ничейный
Никто им еще не воспользовался
Чтобы родиться или умереть
Я поднял его
И он лежал на моих руках
В апогее силы и света
Тогда я подумал:
Я взял этот день
Он мой
Я буду жить в нем
Но едва я успел подумать
Как испустил дух умирающий
И завизжал новорожденный
И с моих ладоней поднимались сумерки




Стихотворения были опубликованы в журнале "Футурум-АРТ" (№ 2 — 3, 2001 г.).



* * *

Выйди ночью на дорогу,
Повернись спиной к порогу,
Сунься в перегляд теней.
Деньги — вору, душу — Богу
отдавай скорей.

Возвращай скорей названья
Притворившимся вещам.
Черный остов остыванья
Времени и мирозданья
Легок по ночам.

Даль, что днем к себе манила,
К яркой новизне звала,
Два расправила крыла, —
Зренье плотно обхватила,
Слепо обняла.

Руку вытяни прямую,
и отдернется она,
Сквозь упругую, густую
Тьму — наткнувшись на
То, чему нет дна.



* * *

Вселенная не получается,
Мир утекает из рук.
Атомы расцепляются,
Дробно танцуя вокруг.

Трещит мировое дерево,
свищет в листве сквозняк.
Что там за что держится? —
Бардак за кавардак.

На волю узники времени
Вышли, свежи и чисты.
Прекрасен поток становления
У Господа красоты.




Стихотворения были опубликованы в журнале "Дети Ра" (№ 12, 2005 г.).



ПОКА НЕ ПРОРОСЛО ИНОЕ ЗРЕНЬЕ


Троллейбус

В троллейбусе оставил я себя.
Там мой багаж, мои размеры клади.
Там двери открываются, хрипя,
И держат электричество в засаде.

В троллейбусе от страха я трясусь
Перед моей конечной остановкой.
Я даром пропаду, я не спасусь!
И на одной ноге стоять неловко.

Ты слышишь гул, мой спутник неживой?
Мы едем на проклятую Итаку.
Мы будем жить, пока мы здесь с тобой
Едим бессмертья дохлую собаку.

Кривляется водитель над рулем,
Подмигивает жутко светофору.
Давай в глаза друг другу наплюем,
И глотки перегрызть друг другу впору.

А мимо проплывают этажи,
Расцвеченные сиплыми огнями.
Душа моя, что снится, расскажи,
Что снится под моими каблуками?



* * *

В этом шепоте полужизни
Я еще различаю что-то:
В напирающем гуле казни
Часы тикают сыто.

Из-за приоткрытой двери
Разговоры не о веревке.
Копошатся в ознобном жаре
Обезболенные пиявки.

Все знакомые, проиграв лица,
Лезут в протагонисты бреда.
На заднем плане трутся.
Смазано — пейзаж и погода.

А я выберу дойную жабу,
Что скачет с точки на точку,
Бородавчатую сдобу,
Камень, жующий жвачку.



* * *

Нет больше музыки в часах,
И времени нет больше в нотах.
Ночует мелким шрифтом страх
На полосатых разворотах.

Срежь стружку прошлого, смычок,
Минут разборчивый добытчик.
Спой песню, заводной сверчок,
Вынь сердце слова из кавычек.

Дырявит честный древогрыз
Немую душу Страдивари.
И дохло маятник повис,
Забыв цикадистый глоссарий.



Прощание

Я прощаюсь со всеми, кем не был ни разу,
Кем я быть не хотел, кем, наверно, не буду,
Или был, но на миг, для случайного глаза,
Как участник какого-то мелкого чуда.

Я проститься хочу с каждым поодиночке,
Добрым словом загладить небывшие вины,
Я готов все простить, и расставить все точки,
И рукой помахать на прощанье картинно.

Только б мне самому в этой шумной ораве
Ненароком иль с умыслом не затеряться,
Не застрять, не забыть бы лицо свое въяве,
Чтоб не множиться вечно и не повторяться.



* * *

Встает из-за стола дурак Казот.
История! на чай тебе полтина!
И яблоко адамово грызет
Нащупавшая время гильотина.

Еще трепещут бабочки в глазах.
«Еще не поздно!» — голосят амуры.
Но отскрипела ярость на зубах,
И бражников повыклевали куры.

Лютеция — ты золотая грязь.
Надкусанное яблоко Адама
Берет Парис, бессмысленно смеясь,
И рококошной ржой застыла рама.



Действо Эвридики

Так медленно пустеет Эвридика —
Ни тень, ни камень, ни наоборот.
Она держится за внутренности какого-то человека.
Идет осторожно, чтобы не наступить на свои глаза.

Она споткнулась вроде не нарочно
И руки отпустила от себя,
Чтобы вложить свой язык в ножны —
В заржавевшую скважину между ног.

Итак, она к искусству и забвенью
Приблизилась на целый киловатт.
Ей надо завязывать узелки на отрубленном теле:
Теперь ее вечностью стала обратная дорога к этим письменам.



* * *

Я, кажется, жалею, что явился
На белый свет и что росой умылся,
И что увидел, как прекрасен он
Одновременно и со всех сторон.
Куда от стыдной красоты мне деться?
Кому отдать таинственное детство?
С кем разделить обед и наготу,
И быть не тем, и обнимать не ту?
Ничтожествуй, безродное творенье,
Пока не проросло иное зренье.