Надежда МУРАВЬЕВА — поэтесса, прозаик. Автор романа "Майя" (Издательство "Захаров").

Стихотворения были опубликованы в журнале "Дети Ра" (№ 7 (21), 2006 г.).

Множество кружных и окольных путей
У одиночества человека и вещи.
Слева направо качается маятник века,
Что подходит к концу.
И над морем, и в его глубине
Растворяется жажда, соленая жажда жизни —
Тысячи бурых песчинок размякшего камня.

Странствие от часовни
До колыбельных пустыни,
До окна, что открыто
Не твоими руками.
Если умрешь — бояться не стоит,
Все эти пыльные земли
Сожмешь в кулаке, возьмешь с собою
В пустыни духа,
А слезы — только чужие,
Твоих одиноких близких,
Вечно любимых, оставленных телом,
Улыбкой твоей и словом,
Но не памятью бедной,
Что знает волшебную силу
Разъятого смертью пространства
И разгадку формулы не-умиранья.

Обветшавшие сени мирного дома…
На сеновале трухлявый пол, и опасные доски, и дыры.
Река набухла, и правый берег размыло,
И Каменник весь разлился, так что камней
Не увидишь в чавкающей воде.
Две жерди, два хлипких мостка
Переброшены в этот мир из иного мира,
В одну мою жизнь из другой.
Ночами и днями, когда застучится под самое сердце
Вода оврага, реки, Каменника, дождя,
Родника, многоцветных луж по дороге в деревню,
Я выбираюсь на эти мостки и иду,
Осклизаясь, хватаясь за пропитанный
Влагой и дымом воздух.
Вот еще немного — и я упаду, и промокнут ноги,
Но каждый раз — еще немного — сквозь тяжкую глину оврага,
Земляничные мокрые листья
И пухлые шапки коварных белых растений,
Опушающих все лицо липучей пыльцой,
Я вырываюсь наверх,
Выхожу на свет
И вижу — старая ель обхватила руками березу,
Накрененную, словно лодка, и не дает утонуть,
И держит ее, прочно обвив ветвями.
А небо волнуется, и два еще километра до дома,
До мирного дома, единственного моего.
Еще подъем, и еще холм, и
Еще холмы мешают мне думать и видеть.
Но церковь моя в тополиных, крапчатых листьях,
Снесенная в пятьдесят первом,
Стоит у самой дороги.
Вот — мне бы идти налегке,
Но руки ноют от груза ненужных вещей —
От пустеющих воспоминаний об обидах и оскорбленьях,
О моем неумении вовремя выйти
Из игры, об этих мучительных играх…
Но ведь нет ничего —
Только плещется молоко, и капли
Бегут по жести бидона.
Донести молоко из одной деревни в другую —
Такое мирное, спокойное дело.
Донести мою
Многократную, эхом продленную нежность,
Открыть скрипучую дверь голубого цвета
И молочно-белое слово
Поставить на стол, которого все еще нет,
А, может, уже не будет.
И запах накаленной красной печи,
И серебристый, облупленный голубь над книжной полкой,
И голоса, и ощущение, что наконец
Воротился…
Господи Боже ты мой, я по этим мосткам,
По этой размокшей дороге, вдоль цепи холмов
Готова из ночи в ночь, изо дня в день,
Потому что Ты, потому что утрата,
Потому что ее не бывает,
Потому что Дом,
Потому что Ты,
Потому что память равна воде.

Осенью
Мимо полей,
Эхом полных лесов.

Посмотри
На дело рук своих,
Господине.

Осенью.
Мимо болот,
Облаченных в пестрое небо,
В смиренном
Сниженье листвы —
Преклони ухо твое,
Господине,
Нынче яблочный год.
Близится царство твое.