А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я #    библиография



Вернуться на предыдущую страницу

   Антология

   
Алексей ПАРЩИКОВ (Кёльн) — поэт. Родился в 1954 году в поселке Ольга под Владивостоком. Жил в Киеве, Донецке, Москве, учился в киевской Сельскохозяйственной академии, окончил Литературный институт им. Горького (1982) и аспирантуру Стэнфордского университета (MA, 1993). Первая крупная публикация — поэма "Новогодние строчки" в журнале "Литературная учеба" (1984), первая книга — "Фигуры интуиции" (Киев, 1989). Переводил поэзию с английского, украинского и др. Лауреат Премии Андрея Белого 1985 г.



Стихотворения из альманаха "Истоки", Москва, "Молодая гвардия", 1985 г.



ГРОЗА

Озноб чеканки. Рябь подков.
Стоят часы. Стоят тюльпаны
и вывернутые карманы
торчащих колом облаков.

А через воздух бесконечный
был виден сломанный лесок,
как мир наскальных человечков,
как хромосомы в микроскоп.



* * *

Гонит в глазницы стеклам —
разбиться наверняка —
встревоженная и мокрая
зебра березняка.

Стынет в разливе речки
вспыльчивости горячей,
прядает скворечниками
струнных пустых ушей.




Стихотворение было опубликовано в журнале "Журнал ПОэтов" (№ 4(15), 2002 г.).



Румфиус*

Мы живем в дни, когда вспоминается мрачная игрушка, — ослик, выпускающий из суставов оси и хорды,

нежные стебли, их можно сожрать, перекусывая узелки.

У него образуются две челюсти на вращающейся морде.

Постамент, на котором он держится, — не шприц, но снизу надавишь, и он валится, как бруски в городки.

Мы читали о хлябях, но не подозревали, что горизонт на столько расшатан.

Земля бугрится, давит снизу на постаменты, словно ожили бурлаки подземных дюн.

В школе направишь лупу на инсекта, и он улетал, не приходя к прежним масштабам.

Над угольной кучей таращилась пара молекул, и мы узнавали ноздрями: юг.

Кто-то из нас положил фотокамеру на ночь навзничь, объективом в небо, стеречь планеты.

И воздушный шар застрял в сужающемся кверху колодце каменного двора.

Этот снимок сделала земля, теснящая постаменты.

... Когда пуговицу на тебе пришивают, закуси нитку, чтобы в памяти не осталась дыра.

И стали являться посланники в кинотеатрах, гимнастических залах и офисах.

Бестелесные, ощупью, шепотом они обещали связать ли, соединить...

Так ослепший классификатор Румфиус

на индонезийском острове гладил сухих чудовищ и нанизывал их на нить.

Постепенно все чада пучины предстали ему исполином из канувшего завета

(в акватории этой же рухнул вниз подбородком и руки по швам — Люцифер),

заполняющимся стадионом, где на входе обшаривают у турникета.

Рыбы пунцовые, как на ветру в мармеладных сутанах. Размытые старты Натуры. Сечения сфер.


--------------------------------------------------------------------------------------------------------
*Георг Румфиус, немецкий натуралист, ум.1702 г. на острове Амбон Индонезийского архипелага.




Стихотворение опубликовано в альманахе "Зеркала", Выпуск 1, Москва, "Московский рабочий", 1989 г.


ЛЬВЫ

М. б., ты и рисуешь что-то
серьезное, но не сейчас, увы.
Решетка
и за нею — львы.

Львы. Их жизнь — дипломата,
их лапы — левы, у них две головы,
со скоростью шахматного автомата
всеми клетками клетки овладевают львы.

Глядят — в упор, но никогда — с укором,
и растягиваются, словно капрон;
они привязаны к корму, но и к колокольням
дальним, колеблющимся над Днепром.

Львы делают: ам! — озирая закаты.
Для них нету капусты или травы.
Вспененные ванны, где уснули Мараты, —
о, львы!

Мы в городе спрячемся, словно в капусте,
в выпуклом зеркале он рос без углов,
и по Андреевскому спуску
мы улизнем от львов.

Львы нарисованные сельв и чащоб!
Их гривы можно грифелем заштриховать,
я же хочу с тобой пить, пить, а еще
я хочу с тобой спать, спать, спать.