| А | Б | В | Г | Д | Е | Ж | З | И | К | Л | М | Н | О | П | Р | С | Т | У | Ф | Х | Ц | Ч | Ш | Щ | Э | Ю | Я | # | библиография |
|
Дмитрий РУ (Санкт-Петербург) — поэт . Родился в 1980 году в Ленинграде. Аспирант Лесотехнической академии им. Кирова.
Печатался в журналах "Мариенталь", "Археоптерикс", "Заповедник", "Русский глобус", в газете "Вечерний
Гондольер", альманахе "Присутствие".
Из цикла "Снег на солнце"
ТЕКСТ ВНУТРИ ТЕКСТА
ЖАРА Ветер не приносит прохлады,
А только обкуривает лицо Дымом, принесенным с окраин. Похоже, что город ранен Плазменным колесом... Хочется стать песком На глубине двадцать метров. Попасть в подземный ручей И течь... Жара. Тяжелый запах бензина, Рыбы и еще жженой резины Убивает желанье дышать. Хочется стать глыбой В горной реке. И лежать До наступления ливней. Хочется стать мороженым И спать в морозилке, Потому что даже ночь Не принесет облегченья… ...У города температура. Ползу отмокать в душ — Такое новое увлечение... ВНУТРЕННИЙ ДИАЛОГ
Послушай меня, все дело в отсутствии тормозов.
В беде — в переводе стрелок на Бога и на отцов. В отсутствии взгляда сердцем — ты в двадцать уже старик, А левое полушарье обычно ведет в тупик. Но стоить понять, что в бедах, во всех, виноват ты сам, И табор уходит в небо, а денежки продавцам, И что самый лучший выход молится за всех, кто жив, И что в полушарье правом все главные рубежи. Ты тут же заметишь: в ноги вдруг выкатился клубок, Но нет никакой дороги, ни прямо, ни вверх, ни в бок, А есть скользкий лаз, который проходит сквозь толщу плит, Ведет на изнанку мира, и добрым благоволит. Ты тут же заметишь: двое, по сути, когда одно, Сильнее любых героев – так Богом заведено. Вдвойне осознав всю меру, и черту поставив шах, Ты сделаешь верный выбор, и сделаешь нужный шаг. РОЖДЕСТВО
Утро постновогоднее,
даже скорей пост-пост, медленно пробирается в пряди твоих волос. Красишься перед зеркалом. Думаешь ни о чем. Только ночнушку комкает Крылышко за плечом. — Слушай, похоже, на небе кто-то решил вопрос. Я, потянувшись сладостно, с пафосом произнес. Ты улыбнулась бережно, мягко подкрасив бровь. И родилась сверхновая В серых домах любовь. УТРО
Утро хмурое нахлынуло,
Обернуло провода Кровью мира. Звезды скинуло За дома. Дождь – воды реинкарнация, Океанов и озер. Я не сплю, я в медитации Как Басё. Небо рушится и падает, Рвется к крышам, к тополям, К остановке и к детсаду и К фонарям… …Я люблю и верю в светлое, Я такой же, как и ты, Из одной и той же слеплены, Высоты. В ДЕРЕВНЕ
Снова небеса залили пеной
Из огнетушителя – Пытались потушить солнце, Снова не помогло. По дороге к реке спускаются Деревенские жители. Сижу на бревнышке. Греюсь. Радуюсь, что тепло. С утра читаю поэзию, Место располагает. "Арион" и какую-то Постмодерновую муру. И сторожевой пес напротив Озадаченно лает На ветер залетевший случайно В его конуру… * * *
Земля оделась золотым закатом
В поля вошел с достоинством туман. Пронесся ветер и нырнул куда-то… Я вас люблю. Схожу по вам с ума. Схожу с ума, и чувство то смакую, Моя душа опять обнажена. Лишь вами я любуюсь. Вас целую. Но кто же вы? Теперь моя жена! Любовь и поэзия в Миллениум.
— Ну, привет. Еле вызнал номер.
Бизнес видно страшней болот. Ты, смотрю, уже можешь кролем, Можешь брасом, а можешь в брод. Ты всегда не могла без драйва. Не забыла наш бурный mix? Не нашел к тебе нужный драйвер, Упустил. Да и сам завис… А тогда нас кормило небо, И троллейбус был кораблем… Может, встретимся, скажем, в среду, И по городу уплывем? — Ну, привет. Ты, смотрю, разведчик. Номер есть разве что в кремле. Надо будет автоответчик На мобильник поставить мне. Встреча, встреча… тут, милый, туго — Всюду бизнес и я при нем. Через час – отчет, клиентура. Через два – самолет, прием. Нет минуты на сигарету, Что до неба – пустая синь… Запиши себя на дискету, Или лучше на мыло скинь. * * *
Разве ты не видишь – это не луна,
Это снег на солнце с самого утра. Задувая фары, пустотой больна, Затянула город черная дыра. Обыватель счастлив, хоть и глуповат — Он до гроба брачный заключил контракт. Я смотрю туда, где гасли облака, Жду любого знака, просто жду пока. Ибо мы с тобою выбрали — летать, И ключи от неба прячем под кровать. Ибо даже небо это не предел… Лишь бы снег на солнце завтра поредел… Ожидание дождя.
Задует ветер с северо-востока,
Попрячется под листья мошкара. Вдоль брега ляжет на спину осока, Лисят укроет теплая нора. Река очнется и закурит трубку И сморщится как лоб у старика… И небо, словно вымокшую губку, Вздохнув неслышно, выжмет облака. Стихотворения были опубликованы в журнале "Зинзивер" № 2, 2006 г.
Я БЫЛ ДОЖДЕМ
* * *
Зима перетекает через край,
Мой пуховик — уже осточертел он. Так в старости душа, почуяв рай, Вдруг устает носить больное тело. В пустынном городе, из комнаты сбежав, Брожу под утро, и мороз целует кожу. Весь Невский до второго этажа Завален мыслями и фразами прохожих. Они замерзли, снег на них налип. Я их читаю осторожно, не дыша... И с метлами два ангела вдали Дорогу расчищают неспеша. МАЛЬЧИК-АРАБ
Ночью, когда из пустыни воняет смертью,
Город до самого верха заправлен нефтью. В ней плавают люди и постепенно тонут. Мальчик-араб отдыхает — его не тронут. Самое время поставить везде растяжки. Тогда были марки, теперь у него есть пряжки Британца, американца, еще еврея. А у отца их целая галерея. Но скоро неверные хлынут на абордаж. Мальчик-араб поудобней возьмет "калаш". Нефть запылает, жизнь обретя в огне, И обнажит людей на песчаном дне. И тут же легко под стены отступит страх. Тем боле, когда за спиною стоит Аллах. И мальчику будет плевать, что у них карт-бланш, Еще в прошлой жизни он взял их на карандаш. НЕБУ
Что мне твоя лунная ночь, серебро?
Я был дождем, но меня запихали в ведро. Был бесконечен. Теперь же на что я гожусь? В ржавом ведре, под навесом, в глуши нахожусь. Окна закрыты. Трава под ногой не шуршит. Значит, не ходит автобус. Участок забыт. И что обидно — всего в полуметре земля. Жду, когда кто-нибудь выльет на грядку меня. ОСТАНОВКА
Летний вечер. Морщины у неба на лбу,
Что поделаешь — старость. Жаль? не видно за ними тысячи звезд Неизвестных кремлей. Остановился троллейбус, рассыпал толпу? И мне показалось — Огромный павлин распускает свой хвост И прижимает к земле. Смуглый город глотает, но не жует иномарки, КАМАЗы. И он в сумерках, как в парандже, Но не скрыть красоты. И на длинной скамейке, на краешке ждет Старушка автобус и сразу На другой стороне — мальчишка девчонку, И это уже не скамейки — мосты. Середина пуста. Значит, снова есть лево и право, Значит, маятник скачет. Значит, снова весы. Значит, так же киты По ночному пути Их несут на спине. Значит — ветров орава Веселых, кусачих… В этом городе-знаке только эти мосты Нельзя развести. * * *
Упрощаюсь
Все свожу к простой дроби и микропрозе Вместо письма — SMS Вместо чувств — смайлики В голове сквозняки * * *
Я усвоил, когда еще был
Коротко стрижен и тощ: Когда Бог закрывает глаза. Начинается ночь. Но бывает совсем по-другому, Когда, например, Дернув рубильник, Вырубает свет Люцифер. * * *
Мысль пришла у промерзшей до дна реки:
Бог — это снег, а люди — снеговики. Но если все так и нету других Богов, То кто-то же должен делать снеговиков?.. * * *
Душа иногда ржавеет от быта. Нужна ей смазка.
И мир мне идет на помощь — начинается чехарда. И солнце уже не солнце, а лазерная указка, Попробуй-ка догадаться, куда. Душа иногда ржавеет от смеси, совсем не сладкой, Компьютера и посуды, трубы за слепым окном. Но бог тогда сушит феном деревья, а после складки Разглаживает на лужах невидимым утюгом. Душа иногда ржавеет. Бывает, ржавеет крепко. Тогда у меня есть шкурка, под раковиной в углу. Я так ей в порыве чищу, что с потолка побелка, Осыпавшись, обращается облаком на полу. И вот я сижу на стуле. Довольный, слегка чумазый. И вдруг исчезает что-то — нет прежнего куража. Реальность встает на место. Так ставят на место вазу, Когда в ней цветы завянут от праздников и ножа. Но только душа сверкает, очищена и свежа! * * *
Вспоминаю… Кланяюсь плацкарту…
Поезд громыхал и не спешил. На твоей руке увидел карту, Как добраться до твоей души. Счастье, что с масштабом не напутал И не сбился потому с пути. И "трагизмом" жизни не напуган Был — и поезд мой не укатил. ЛЕС
Жаль, не видел, видно, где-то меня носило,
Когда жизнь вырвалась из земли и застыла, Будто чародей невиданный слово бросил, И, врасплох застав ее, заморозил. Ухо приложу, словно волчонок к волчице, К жизни, что вдруг выбралась из пучин — Слово это в каждом сучке стучится, Или это сердце мое стучит?.. * * *
Посвящается одному святому старцу
Он несколько дней молился не прерываясь.
Смыла с души молитва последний грим. Уснул и лежал неделю, не просыпаясь, И мир, что всегда за кадром, сиял пред ним. Проснувшись, он жил в соответствии с эпилогом. Кому-то успел на прощанье помочь советом… И как-то под утро тихо смешался с Богом, Как свет фонаря постепенно смешался с рассветом. * * *
Щиты, щиты, плакаты, объявленья.
Живого места нету на столбах. Смотрю в окно на свежие вкрапленья Гриль-баров, ярких вывесок — табак. Мне с высоты видна вся панорама: Проспект, напоминающий дельца, И небо как огромная реклама Немного удивленного Творца. * * *
Секунда — и ты проснулась,
и что-то трещит в агонии. Секунда — и обернулась бабочкой. На ладони У бога спокойно села И вскоре оцепенела. Валяется у стены Кокон от сатаны. * * *
Тишина, темно, и много комарья.
Одного с тобой мы Бога: ты и я. Ночь сырая. Мне не спится. Три часа. Угораздило влюбиться в небеса И в тебя. Одновременно. Видно, рок. Трое — это современно. Мы и Бог. |