А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я #    библиография



Вернуться на предыдущую страницу

   Антология

   
Павел ШАРОВ (Саратов) — поэт. Родился в 1972 году в Саратове. Окончил Литературный институт им. Горького. Публиковался в журналах "Волга", "Футурум АРТ", "Дети Ра", альманахе "Саратов литературный". Автор двух поэтических сборников.



* * *
Необычайным я пареньем
От тленна мира отделюсь...
                                         Державин
Я купил — 6 руб. — новый стержень
Для гелевой авторучки,
Вот сижу и пишу, что во мне есть внутренний стержень,
Т. к. я ведь дошел до ручки,
Т. е. до точки, но выкарабкался, вылез,
Победил (но кого?), как наши при Гангуте, но не Цусиме.
TEMPORA MUTANTUR, ET NOS MUTAMUR IN ILLIS —
Времена меняются и мы вместе с ними.
Нет, они не меняются. Как при Грозном —
Так и ныне. Флорентийская лучше — чума ли, проказа.
Я устал быть трезвым, серьезным, — и косным
Мозгом все-таки понял: халва Шираза
И слюна во рту — это одно и то же, ей богу,
Хрен, как говорится, не слаще редьки.
Вот пойду я один на дорогу,
Добреду до шалмана, где витьки, петьки —
Все годятся в отцы или дяди (а дядю Толю
Из квартиры № 17 по гроб не забуду).
У меня нет пристрастия к алкоголю —
Просто надо гасить амплитуду
Маятника эмоций. Ох, уж мне этот маятник —
Я намаялся с ним. А закончу я детским лепетом,
Потому что — нерукотворный — воздвигнут памятник
И душа улетела лебедем.




* * *
Мой директор — не технический, а психический директор
Не оплачивает больничный лист, совсем не дает выходных дней.
До чего же дошел ты, о жизни вектор!
Ты дошел до бреда. И Бог с ней —
С ЦНС — с центральной нервной системой,
Но не хочу я в палату с решеткой,
Не хочу лежать под системой
И слушать, как уборщица щеткой,
Матерясь, выгребает из-под кровати мои домашние тапки.
Я хочу писать стихи — пусть о березках и о лазурном месяце,
А пока мои опусы большей частью томятся в папке —
И она разбухла, как на девятом месяце.
Вот родит урода — и что я с ним буду делать?
Буду любить, конечно, — своего, не чужого, монстра.
В няньках у него будут все девять
Муз — и он будет не только без глаза, но даже без мозга.
А безмозглым прожить — это гораздо проще,
Олигофрены куда счастливее психопатов...
Я брожу в своих снах по березовой роще —
И ни ливней, ни снегопадов.
Весна. Вечная весна. Как у Огюста Родена,
А наяву — вечный голод, как у Гамсуна Кнута.
У меня и душа-то в стиле модерна —
На архитектонике, на синтаксисе шизанута.
А директор психический даст мне отпуск,
Вот тогда я запью по полной программе,
Закажу на Парнас я бессрочный пропуск
И спою без фальши — точно по гамме.




* * *
Голова чистая, чистая, как белый лист —
Это похмелье: ни строчки, ни полсловечка.
Но зуд стихоплетства, как некий глист,
Не даёт покоя. Нутро, как печка,
Горит, требует слов на разживу, и трескотня
Словесных конструкций, что обращается в алый вымпел,
Говорит о том, что в ноябре, 3-его дня
Я напишу некий текст, сколько бы накануне ни выпил.
...Кто бы устроил мне стресс, т.е. пожар, т.е. переезд –
Хочется покинуть тюрягу-хрущевку,
Тронуться — не с ума (я давно), а с насиженных мест,
И закрыть на защелку
Комнату — собственную — в которую бы я посмел
Никого не впускать, чтоб не капали на мозги мне,
Не причитали с лицом белее, чем мел,
Мол, сгинем, обязательно сгинем
И пойдем, мол, по миру Христа ради с рукой
Протянутой — вдруг дадут — за подачкою.
Да я удавлюсь, как петлей, строкой,
Но гордости не запачкаю.
В эту осень я не сойду с ума, —
Это я знаю точно, говоря по-старинке, наверно,
Т.е. наверняка. Но еще впереди зима
Чертовой зауми, а это гораздо серьезнее. Нервы
Не железные, как известно. А какие — не знает точно
Ни один психиатр. Ах, дожить бы до лета...
Как в конце предложения ставится точка,
Так и в жизни... Дотлеть бы, как сигарета.
А потом замуруйте, втопчите в землю, точно бычок,
И ещё – разотрите со всею силой подошвой.
Я по сути лирик, запечный сверчок, но смычок
Поломался и лопнули струны. О прошлой
Жизни я не жалею. А грядущее — черт бы с ним!
Ну и что из того, что поникла башка-подсолнух,
Зато в зеркале вижу вокруг не нимб —
Это в тридцать-то лет неполных!
Ждать осталось три года. И это не пьяный бред,
Может, бред, но не пьяный: я трезв, точно ангел, и свежевыбрит.
Я отмыл всю блевотину со штиблет.
...Жизнь — меня, а не я ее выбрал...




* * *
Оконные рамы. Кирпичная кладка.
Здесь с самого детства живется не сладко.
Здесь чахлые дети. И чахлые клумбы.
И дымом здесь застят фабричные трубы
Небесно-линялый застиранный ситец.
Вы лучше вообще никогда не родитесь,
Чем в этих кварталах фабричных окраин,
Где встреченный брат обязательно Каин.
И как только вышло — я жил здесь и выжил,
Вот правда не в люди, ни ростом не вышел.
Кепчонку надвину на уши и руки
Упрячу поглубже в карманы, ах, суки,
Вы смерти хотели птенцу и котенку,
Но если мой дух проявить, точно пленку,
Откроются дальние горы и страны,
Небесной, не знаю, дождусь ли я манны,
Но дух мой, как голубь, сорвавшийся с крыши,
Взметнётся под облако — выше, все выше.





Стихотворения были опубликованы в журнале "Дети Ра" (№ 10, 2005 г.).



ДЕНЬ ОТО ДНЯ


* * *

Мне выпал черный день.
Как жребий, выпал.
И я тебя не выбрал,
о жизнь! Ты — тень
тех облаков, где я
жил прежде этой жизни.
И пух их одеял
в той облачной отчизне
был легок, невесом,
там не было удушья.
А эта жизнь — лишь сон
тупого равнодушья.

Очнусь в конце концов!
Не черен, не свинцов,
но будет день тот светел,
когда душа, легка,
обнимет быстрый ветер,
взлетит на облака.



* * *

В этом городе блуда и скверны
я люблю вас, безлюдные скверы.
На скамейке откупорить пиво,
заглядеться, хлебнув из горла,
как плывут облака. И глумливо
улыбнуться: ну вот и прошла

твоя молодость — плюнь ей вдогонку!
Оттолкнет ли Харон плоскодонку,
и услышу плескание весел —
ах, Психея, зачем психовать?
Сколько выпало зим нам и весен!
И на зеркало неча пенять,
коли рожа кривая. На небо
надо чаще глядеть - пусть нелепо
да и глупо такое занятье,
пусть не жизни, а смерти видней, —
эту тему хотел бы замять я —
так, для ясности. Хватит о ней.



* * *

Город — гроб моей души.
Неуемно только тело.
Взяв за горло, как Отелло,
призрак счастья задуши!
Уходи, теперь свободен.
Улица. Из подворотен
пахнет блудом и мочой.
И с давно небритой рожей
ты несчастлив. Ты — прохожий.
Ночь — изветом. И свечой
оплыла луна, закапав
те кварталы, где во сне
умирают: сердце снег
заметает. Ни закатов,
ни рассветов - алкоголь,
дурь по вене о пощаде
тщетно молишь: бога ради,
отпустите душу. Боль
нестерпима… Я о чем?
Ни о чем — такая наглость.
Но оставьте с глазу на глаз
с ангелом, а не врачом.



* * *

Косяк дверной.
Там мир иной
за этой дверью.
Но не могу я сделать шаг,
сказать судьбине: хватит, ша!
И недоверью
я предаюсь.
Душой таюсь,
а нет, чтоб вышибить ногою
ту дверь судьбы.
Но роль судьи —
мол, видел истину нагою —
не для меня.
День ото дня
я жду: замок внезапно щелкнет,
дверь отворят, войдут ко мне.
Не будет ни, не будет не
        и тайны, веющей сквозь щелку.