А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я #    библиография



Вернуться на предыдущую страницу

   Антология

   
Таша ТОМИНА (Наталья Касьянчик, Минск) — поэтесса. Родилась в городе Мозырь. В 2001 году окончила факультет журналистики Белорусского государственного университета. Живет в Минске. Журналист.



Стихотворения были опубликованы в журнале "Дети Ра" (№ 5 (9), 2005 г.).



ЗДЕСЬ ЖИЛИ ЛЮДИ, ЖИЛИ ВЕЩИ


СТАРАЯ КВАРТИРА

с экрана музыка звучала,
виолончель бедром качала...
старик, укрывшись одеялом,
дремал, младенчески лучист...
и в воске алчущих мелодий —
ключа скрипичного угодий —
минором споро кукловодил
кудесник-виолончелист.

в серванте бал давали чашки:
всей блюдцеюбочной компашкой
учили па, кружились тяжко
за старым треснутым стеклом.
но эта комнатная старость
ничуть не горбилась устало,
храня в себе шарад, и салок,
и ласки верное тепло.

здесь жили люди, жили вещи.
здесь снов побаивались вещих.
под шалью вздрагивали плечи,
пугаясь резкого звонка.
скрипела лестничная клетка
осипшей лифта вагонеткой
и смехом пьяненькой соседки,
приведшей в гости мужичка.

здесь лица святостью светились
в речах о юношеской были,
о том бумажно говорили
альбомы, письма и стихи.

и в кружевах старинных музык
здесь бились бабочками музы.
но невесомы были узы,
и музы тикали: хи-хи!..

квартира номер "эти двое" —
был адрес векового кроя.
с буфета месиво алоэ
свисало, будто осьминог,
хранящий маленькое море
вещей, мелодий и историй,
и странных пятничных риторик
под самодельное вино.

здесь время вписано в окружность
стола, очков с помятой дужкой.
здесь всякий гость — mon sher и душка,
и всякий пес — дай лапу, джим!..
была одна лишь из утопий —
своих нашить забыли копий.
увы, внучатых звонких скопов,
квартира старая, не жди...



ФАМИЛЬЯРНИЧАТЬ С МАРТОМ

фамильярничать с мартом — ходить с голой шеей,
и в диоптриях луж различать измененья
городской суеты, где бульвар хорошеет,
оголяя ограды чугунные звенья.

комкать томность иным настроеньям в угоду,
будто приторный лоск прошлогодней открытки.
с "послезавтра" объявлена новая мода —
целоваться с дождем, долго-долго, до нитки...

ставить росчерк улыбок на синих витринах,
где картины капелью — свежи и проточны.
и диковинной таксой, безмолвной и длинной,
выводить свою тень на короткой цепочке.

щупать носом пыльцу золотой атмосферы,
отпуская свой "чих" в небо звонкою данью,
где заезженный диск светоструйной герберы
продолжает крутить граммофон мирозданья.



И ЗАДОЖДИЛО...

все ждали действа "задождило"...
а небо жмурило глаза,
желая лить живое диво
на отхворавший жухлый сад.

и с рыхлым брюшком медоноса
качалось облако, дыша,
но вот нектар плеснуло косо
из серебристого ковша

на сад, лишенный дара слова.
хор безголосости ветвей
был густо небом затушеван
и брошен броско лиловеть.

кисельной матовости змейки
сползали влажно и легко
по спинке сгорбленной скамейки,
снег разжижая в молоко.

сад с черным видом погорельца
дрожал и выдохнуть не мог.
а дождь выкидывал коленца
дорожек вдоль и поперек.

и видя сирую недужность
еще нагих вишневых шей,
стремились капли ожемчужить
их переливностью своей,

касаясь скользко и овально,
перемежаясь мелко вниз...
и был ничуть не театральным
дождя высокий бенефис.