|
|
4.2.2004
ТУПОЙ
ТОЛПЫ НЕЛОВКИЙ КОМПЛИМЕНТ...
22 января
в Чеховском центре, что на Страстном бульваре, состоялся творческий
вечер Алины
Витухновской. К началу вечера актовый зал был заполнен собравшимися
поклонниками творчества Алины. В зале присутствовали поэты Михаил
Бузник, Константин Кедров, Алексей Рафиев и другие. В буфете шло
обсуждение богемной жизни, последних событий вокруг книжного магазина
"Фаланстер", где накануне милицией
была сорвана презентация книги "Последние пионеры"
(М.: "Ультра.Культура", 2003), в которой, в том числе,
опубликованы и стихи Алины.
Вечер открыл поэт Константин Кедров, выпустивший с Алиной Витухновской
совместные сборники "Земля Нуля" и "Собака Павлова"
и попытавшийся охарактеризовать стихи Алины. Сделать это непросто,
поскольку то, что пишет Алина, не подпадает под какие-либо характеристики
ввиду предельной метафизичности и невозможности сопоставления
с иными литературными образцами. "Уничтожение
Реальности", декларируемое Алиной, предполагает и уничтожение
литературы, как дела, мягко говоря, неблагодарного. Посему отдадим
должное Константину Кедрову, нашедшему нужные слова: "Алина
— самая яркая, самая трагическая, самая неординарная поэтесса
1990-х годов и начала XXI века. Достоевский подарил русскому языку
слово "стушеваться" (из обихода инженерной академии,
где он учился). Витухновская ввела в речь слово "зацементеть".
Никто так не чувствует живого языка, как она. Одной из первых
она заговорила анаграммным стихом:
Только
не умри лиса, умри лиса.
Но и умрилисаумрилиса
и сам умри и сам умри.
А как свободно
и естественно владеет она новым словообразованием ("под дивный
Вальсадор Дали"), как органично и плавно слово "будущее"
преобразуется в "дубущее"? Казалось бы, раскрученный
до банальности брэнд "Черного квадрата" преобразуется
в ее стихе в нечто неожиданное и новое: "сумасшедший куратор…
Ты повесил вместо квадрата Малевича".
Ее открытия часто перехватываются на корню. Так Олег Кулик перехватил
у Алины архетипический образ-проект "Собаки Павлова",
когда голый в ошейнике бросался на прохожих. Архетип Собаки Павлова
— знак и символ экспериментов, которые проделываются над человеком
и которые сама Алина проделывает над собой в стремлении победить
реальность и утвердить "метафизику себя". И правильно!
Метафизика себя — единственно возможная для поэзии.
Алину можно вписать в любое из направлений: постмодернизм, концептуализм
и даже метаметафоризм, но сама она не вписывается даже в саму
себя".
Тут на сцене появилась и сама Витухновская. В только ей присущей
манере она начала чтение:
Промолчу
как безымянный
зверь.
Чтоб узнать, что у меня
внутри,
Разложи меня как тряпочку
в траве
И скажи: "Умри лиса, умри".
Тихий голос,
заставляющий прислушиваться. Улыбка Сфинкса. Белоснежка в готическом
платье. На грани какого сверхчеловеческого напряжения возможно
постижение ее послания: "Я сакральная суть харакири Юкио
Мисимы".
Публика была
явно растревожена. Но вопросы, задаваемые Алине, по сути, не имели
смысла. "Как вы относитесь к насилию?", "Осознаете
ли вы себя деструктивной личностью?" Своими ответами Алина
еще больше озадачивала собравшихся.
Реальность
в очередной раз потерпела поражение. Подбитая, она скрылась в
каком-то заснеженном московском переулке: "Слов больше нет.
Остался только гул".
По
материалам Нг-Exlibris
|