РедакцияРедколлегияКонтактыДневник главного редактораХроникаСвежий номерАнтологияНаши интервьюСерия "Библиотека журнала "Футурум АРТ"СпонсорыАвангардные событияАрьергардные событияАрхивО нас пишутМультимедиа-галереяБиблиотека журналаКниги, присланные в редакциюМагазинЛауреаты "Футурума"Гостевая книгаАвангардные сайтыПодписка и распространениеСтраница памяти

 

Новости авангардных событий культурной жизни

 

 

Март 2022 г.

  Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
 123456
78910111213
14151617181920
21222324252627
28293031   

Обзор альманаха «Миражисты» («Не секрет»), Красноярск, 2022


Не секрет, что сущность поэзии – секрет; даже великий поэт и тончайший критик Иннокентий Анненский начал статью «Что такое поэзия?» фразой – этого я не знаю…
Тем не менее, существование поэзии, пускай и не процветание – говорит о духовном и интеллектуальном градусе социума – в не меньшей мере, чем пресловутый валовый продукт (сильно напоминающий среднюю температуру по больнице); и новый альманах, выпущенный Николаем Ерёминым, как нельзя лучше доказывает это.
Он называется «Не секрет», и приурочен ко всемирному Дню поэзии 21 марта, празднику, проходящему, как правило, слабеньким фоном в мире прагматики и тотального потребления..
…Интеллектуальные зигзаги Константина Кедрова-Челищева отмечены космическими мерцаниями: фиалковый космос Циолковского проступает сквозь них нежными и мудрыми разводами:

Я – дирижер тишины
Оркестр – звуковая рама
Ноты – запретные плоды на древе познания
Все инструменты – варианты скрипичного ключа

Нотный стан – звуковая клетка для птиц
Птицы – ускользающие ноты
Симфония – стая птиц
Опера – готика голосов

Поэт тонко чувствует, где требуется рифма, а где – была бы бременящей гирей; в частности, в этом музыкально-метафизическом стихотворении она явно не нужна…
Распускаются фантастические цветы, зреют феноменальные, отсутствующие в каталогах ботаники плоды, и цветет, играет звук, всегда особенный у Кедрова-Челищева, и вспыхивают звезды и звездочки мыслей, остро играя гранями лучей:

…Шахматы знают
белый ритм клавиш:
ход конем – ЛЯ
партия ферзя – ДО
белые начинают – СИ
черные заканчивают – РЕ
Можно сыграть
шахматную партию
на рояле:
«Концерт-турнир
черно-белых рыцарей
ладьи и рояля!»

Звучит, одолевая праздные шумы жизни, шахматный рояль…
Поэзия самого Николая Ерёмина – главного миражиста и неустанного издателя – обладает великолепным козырем (если вообразить жизнь как глобальную игру, чего – по правде говоря – делать не следует, ибо в смерть сыграть не удастся, и с нею тоже – если только попав в «Пятую печать» И. Бергмана…) – она не требует подписи, узнается по звуку и ритму, по веревочно-закрученному, виртуозно сделанному стиху, по смеси иронии и метафизики…

Куда идут
В конце концов,
Стихи свои даря?

Рубцов, Есенин, Кузнецов –
Как три
Богатыря…

Они идут
В пыли дорог –
По звездам лет – туда,

Где всем
Назначил встречу Бог,
И рад гостям всегда…

Идут,
Признание ценя,
И излучают свет…

И за собой
Ведут меня…
И нам преграды нет.

Ясность озерной воды, вектор веры в правду поэтического слова, тонкое изящество аскетичных внешне и таких богатых внутренне строк…
И, кажется, поэт проникает зорким оком в потустороннее, ибо уверен:

О, юридические козни!
Диалектическая рознь…

Я помню утро после казни…
И приглашение на казнь…

Чтоб после смерти жить да жить
И словом  –  каждым – дорожить…

Дальше мы входим в обширное поэтическое пространство Евгения Степанова, поэта и филолога, издателя и прозаика…
Впрочем, все творческие ипостаси Степанова не перечислить, достаточно сказать, что во всех – он высок…
…Мудрость должна быть краткой – велеречивость ей не подходит; мудрость тонко организует, совмещая опыт и красоту, мысль – что подтверждает четверостишие Евгения Степанова:

Жизнь одна.
Жена одна.
Смерть одна.
Судьба одна.

Трагедия, прорастающая в действительность, невыносима: трагедия, порожденная уходом любимого человека – туда, в запредельность, контакты с которой слишком слабы у нас; но эстетическая сила стихов… если не примиряет со случившимся, то слегка притупляет постоянно режущие грани:

Чем дальше – тем больней.
Трагедия. О ней
Я думаю, страдая.
Покоя никогда я
Теперь не обрету.
Нет сил. Невмоготу.

Боль. Не видать ни зги.
Я отключить мозги
Пытаюсь хоть на время.
Мечтаю, чтобы семя
Надежды проросло,
Всем горестям назло.

Многое открывается в поэтическом пространстве Евгения  Степанова чуткому сердцу и развитой душе…
…Волхвования Эльвиры Частиковой в равной мере таинственны и совершенны, строчки сплетаются в интересный орнамент мысли, используя образный строй, черпая из мира предложенного, подразумевая свет миров запредельных:

Цифрами с нами Господь говорит.
Вылепив жизнь мою с точной восьмерки,
Небо с землею в ней свел, что на вид
Не усомнишься: два шара, две норки.

Или – бинокль, бесконечность – торцом,
Даже оса с узкой талией, дева,
Но с непрописанным, скрытым лицом…
Бабочка, ангел-хранитель мой, Ева…

Стих Частиковой густ и насыщен, как свежесобранный мед; тут пиршество слов; и то, что бинокль и бесконечность поставлены рядом, говорит о своеобразной оптике поэта, передающейся сквозь своеобычие поэтической ткани.
Владимир Монахов интересно исследует стихом феномены времени и памяти, в чем-то схожие механизмы, хотя и по-разному работающие: без первого не было бы второй:

Гладь вязкой пустоты, где камушком по водам
Бегут секунды, вечность раскрошив,
И памяти птенец под звездным небосводом
Глотает жадно зернышко души.

Собою  белый свет наелся до отрыжки.
На флейте крысолов ведет весь день игру.
Армяк небытия жмет бытию подмышкой,
И смерть бросает в жизнь спасенья легкий круг.

Парадоксальность мышления поэта, размах культурологических ассоциаций, превращают чтение стихов Монахова в увлекательное занятие, питательное к тому же для сердца и ума.
Энзе Фойгт совершает поэтические путешествия по городам, сжато давая их портреты, метафизические, поэтические, вот так, например, прорисован и живописан Амстердам:

Прямые улочки, град меж каналами –
После трассы скоростной под землей.
Окна в «цоколях», будто перед залами,
Настежь – а ты – не хочешь не смотри!)
Голландцы улыбаются миру усталому...

Поэтическая пьеса Виктора Болгова «Юбилей в аду»… не страшная: нет-нет, ироническая, забавная, мешающая житейские реалии с фантазией, дающая хорошей выделки стих:

– «Как заманить на праздник Бога нам?» –
(Гадают черти:) – «может дать сначала
Сверх адских угольков из поддувала.
Или людишек на земле привлечь –
Чтобы при них толкнуть для Бога речь».

Игра с высшими реалиями может быть чревата, но, думается Болгов нигде не переходит границ дозволенного…
Два стихотворения Германа Виноградова подкупают открытой интонацией и естественностью современной речи, реалиями дня и тем – многим – что через них просвечивает:

Я бросил мопед у горы Карадаг
И с сердцем нелегким побрел на Фили я.
Кто ждет меня там – может друг, может враг?
Мопедофилия, мопедофилия.

В степи под Херсоном решил я поесть,
Хотя не так долго еще пропилил я.
Хозяин степи дал обед в мою честь –
Обедофилия, обедофилия.

Жизнь, нарезающая разные виражи, хорошо вибрирует в стихах Виноградова.
Вова Рыжий, чьи стихи завершают альманах «Не секрет», предлагает сферы и поля чувств, на которых произрастают растения мысли, и совет, который дается в первом стихотворение, не лишен, увы, печальной уместности:

Мне претили всячески советы,
Но сегодня сам я не сдержусь:
Не живите в городах, поэты,
Забирайтесь в болдинскую глушь.

Вспоминайте чаще, что издревле
Лишь природа вдохновляет нас
Музы – обитатели деревни,
Городов чурается Парнас.

Действительно – поэзия дело одинокое…
21 марта будут, конечно, проводиться разные мероприятия на разных площадках, будут появляться статьи в различных изданиях, но альманах Николая Ерёмина «Не секрет», опережая график, уже представил хороший, праздничный, поэтический фейерверк, прекрасно демонстрирующий сколь много интересного происходит в нынешней поэзии.

Александр БАЛТИН