"Футурум АРТ". Новости авангардных событий художественной жизни

В романе Саши Кругосветова «Счастье Кандида» построен целый мир, этакая ойкумена дружбы и братства, обитатели которой живут как бы сквозь время и наблюдают жизнь сквозь окружающую толпу непосвященных. Живут, стоит отметить, в разной среде обитания – в квартире, на городской свалке, в подвале – но объединены едиными принципами. В первую очередь – осознанием собственной элитарности (читай: ненужностью никому), и потом уже всяческой метафизикой. Сквозит в этих обитателях что-то вроде Пустоты, которую как философию и феномен в различных видах они демонстрируют в своей жизни – дружбе, любви, книгах. В романе есть даже «писатель пустоты», издающий книги с пустыми страницами, словно Василиск Гнедов в начале прошлого столетия.
Впрочем, роман Кругосветова – это не «Поэма конца», здесь все только начинается. По сюжету, главный герой книги – некий Кент, он же Юра Раздевалов, гражданин без определенного места жительства, который в 90-х поднялся на вершину финансовой пирамиды, а в нулевых все утратил, и бизнес у него отобрали. Некоторое время Кент отсиживался в палатке, где и произошла переоценка ценностей, и нашему герою захотелось любви. В поисках любви Кент возвращается мыслями к тете Зине и кузине из своих эро-юношеских воспоминаний, встречается со старым другом Румбом и его девушкой Линой, с преученым Шародеем, с королями свалки Шплинтом и Сявой, знакомится с их дамами сердца, представительницами древнейшей профессии, с упомянутым «писателем пустоты» Наумом Плезневичем, с адвокатом Гезником, со следователем Прихватовым. И после долгих мытарств находит, наконец, свою возлюбленную Надю, с которой, как оказалось, давно знаком.
Стоит отметить, что действие романа происходит в Петербурге, но опрокинутом в «альтернативную» перспективу. Старосветская галантность героя – молодого интеллектуала, которого упомянутый Шародей нарек Кандидом (из фарса Вольтера) – контрастирует с новейшими технологиями и футуристическим ландшафтом. Все мирское в этом мире, пардон за тавтологию, не важно – деньги берутся буквально из воздуха (Шародей презентовал специальный девайс по криптовалюте), жилплощадь – вообще из ниоткуда, как у Кржижановского в «Квадратурине». «Его подвал, накачанный энергией вакуума, заметно увеличился в размерах. Вернее в длину и глубину он и так был вполне себе хорош, потому что занимал всю площадь дома на Кавалергардской. А вот потолок его существенно поднялся, стена со стороны двора стала намного выше, но появилась еще и стена со стороны Кавалергардской».
А кухня в романе, знаете, какая? Стоит отведать! «Картошка, запеченная в наноглюонной духовке, политая соусом обыкновенным с привкусом горьковатой эстонской русофобии. Мухоморы тушеные, с остатком легкого галлюциногенного эффекта. А еще: зонтики борщевика жгучего, клещевина и ярко-оранжевые ягоды ландыша. Всем известны ядовитые свойства этих растений, но, будучи припущенными на парах свинца и ртути, они почти полностью теряют свои вредоносные свойства, зато придают блюду пикантную остроту. Пожалуй, только зубчики чеснока получились не особо острыми — надо было предварительно наточить их с помощью шлиф-машинки. Зато есть дурман, белена, вороний глаз четырехлистный. И самое главное: копытца, когти, сердце, почки, уши и гениталии тасманийского дьявола — теперь есть возможность заказать всякое такое через интернет и через пару часов получить замороженную тушку с любого континента — есть мнение, что гормоны этих органов дают отведавшему их жизненную устойчивость, смелость и умение постоять за себя в трудной ситуации».
И еще подтверждение «уютного мирка». «— Ну-ка говори, Люси, как тебе новая соседка и чем она занималась, пока дремал демиург нашего крошечного квартирного мирка?» – спрашивает Кент у своей ящерки, с которой не расстается в своей «подвальной» жизни. Люси в романе – что-то вроде талисмана, отсылающего к древним магическим практикам и одновременно – к мировой литературной классике, в которой и мышь Соня у Кэрролла, и хозяйка Медной горы у Бажова, превращавшаяся в аналогичного персонажа. Талисмана, добавим, оберега и даже «душевного» компаса с барометром стиля. «Лина задумчиво вздохнула, выразительно посмотрела на Кента и опять ничего не сказала. Только потянулась вперед — якобы, чтобы достать с блюда кусочек картофеля, но так, чтобы все увидели в полной красе контур ее замечательно очерченной груди. Люси тоже заметила этот маневр и демонстративно отвернулась — она терпеть не могла любые проявления манерности и жеманства и никому, кроме себя, не прощала такого поведения».
В предисловии Евгений Попов отмечает, что перед нами «роман, сочетающий юношескую писательскую наглость с житейским опытом все повидавшего советского человека», и тут же добавляет, что автор не прост: «Это его персонаж — наивный Кандид, а сам автор земной человек, видел многих будущих знаменитостей, общался с ними. Не случайно один из главных персонажей романа — вылитый легендарный питерский композитор Олег Каравайчук, тени Юрия Темирканова, Давида Голощекина, Вячеслава Полунина — полноправные персонажи нового «Кандида».
Стоит уточнить, что главный герой хоть парень бойкий и нахальный, как иногда настаивают в разговорах друзья, да система Станиславского, уж простите, позволяет усомниться. Уж очень наш Кент обходителен, вежлив (особенно с дамами) и галантен, как… Словом, не Пелевин уж точно. Какой-нибудь, извините, Булгаков или Зощенко ввернули бы сравнение куда лучше, но искушенное большинство и без этого воскликнет: «Не верю!» При этом один из упомянутых классиков точно бы согласился. «Накинув на плечи плащ, обмотав шею легким шарфом, в шляпе, с тростью в одной руке и ведром в другой, элегантный, словно абсолютно непостижимый Зощенко, Кент вышел на Кавалергардскую».
При этом мы еще Хармса и Кржижановского не упомянули, которые в «Счастье Кандида» на каждом шагу – изменяющееся пространство, выпадающие не старухи, но посетители магазина канцтоваров на Кавалергардской, слетающие со сходней, которые пришлось пристроить, поскольку подвал главного героя увеличился, «подвинув» разбухшее соседнее пространство. В подобных категориях и таком контексте герои нулевых, к коим настойчиво причисляем Кента, точно не мыслили свои приключения. Максимум Липскеров, если говорить о мистике быта. Пелевин – само собой, но у него стилизация, а так чтобы вроде Аксёнова с «Альтистом Даниловым» под ручку – это точно автор «Пространства Готлиба».
И вот еще в чем отличие этой прекрасной романтической прозы от современной литературы пластикового бытия. Герой, отпуская с миром юного гопника, думает о том, что поздно тот на свет родился. «Хороший бы из него комсомольский вожак получился. Или преданный делу гэбэшник. Честный и человечный. Именно такие как раз там и нужны были в свое время. А теперь на них уже нет запроса». Горькая ошибка в том, что запрос на все и всех никуда не девался, ведь «молодежные» дела всегда были на особом счету. А запрос, как подсказывает жизнь, на них всегда бывает. Тут уж к Сорокину не ходи.

Саша Кругосветов. Счастье Кандида. – М.: АСТ, 2021. – Городская проза. – 320 с.