ПОЭЗИЯ. СТИХИ. ЛИТЕРАТУРНЫЙ ПРОЦЕСС

Я различаю поэзию и стихи.
Если стихи — это зарифмованные строки, сложенные в стихотворение, то поэзия — нечто несомненно большее.
Поэзия — сгусток высокой энергии, воплощенный в слове.
В поэзии и суть, и форма имеют равновеликое значение.
Поэзия несет свет, надежду, преодоление боли.
Поэзия одухотворена и помогает жить, поднимает человека, делает его лучше.
Наиболее удачные образцы поэзии приближены к молитве.
Большинство опубликованных стихов — это версификационная продукция.
Образцов настоящей поэзии — единицы.
Так было раньше, так обстоит дело и сейчас.
Даже у хороших поэтов — удачи предельно редки.
И это нормально. Не может быть много хороших композиторов, художников, архитекторов… Не может быть много шедевров.
Войти в русскую литературу даже одним стихотворением — великая удача для автора.
Шедеврам русских поэтов я посвятил второй том своей антологии «Они ушли. Они остались». Вот два стихотворения из этой книги.

Великое стихотворение входит в плоть и кровь народа, входит в резонанс с эпохой и остается во времени. И неважно, это лирика или гражданская поэзия, и неважно, когда это произведение создано. Например, легендарное стихотворение Константина Симонова «Жди меня, и я вернусь…» написано во время Великой Отечественной войны, в 1941 году, но оно звучит актуально по сей день. И никогда не устареет.

В нынешнее время напечатано множество стихов — в сборниках, журналах, газетах, в интернете. Уже нельзя сказать: я гениальный поэт, но меня не печатают, не признают; вот если бы опубликовали, тогда весь мир был бы счастлив. Нет, фиги в кармане, как было раньше, в советскую эпоху, во времена цензуры, больше ни у кого нет.
Как ни грустно это прозвучит, но основной массив напечатанной в постсоветскую эпоху версификационной продукции оказался графоманией разного вида профессионализма. Так называемая свобода, пришедшая с падением СССР и отменой цензуры,  никак не повлияла на количество талантливых людей и талантливых произведений. То, что ранее обсуждалось на уровне литературных кружков и объединений, выплеснулось в книги, публикации в интернете и, что самое грустное, в журналы. Огромное количество пробивных и влиятельных в политике и бизнесе графоманов благополучно просочились в солидные литературные СМИ. Капиталистический строй, разумеется, распространился и на литературный процесс.
Стало очевидно, что сочинение стихов — очень часто не что иное, как вид психического заболевания. И одновременно — автотерапия, доморощенный способ лечения этого тяжелого заболевания. Появилось множество пожилых людей, пишущих и публикующих стихи. С медицинской точки зрения это легко объяснить. Когда мозг работает интенсивно, лучше работают и другие органы человека. И люди спасаются как могут. В том числе — пишут стихи
Разумеется, у любого заболевания (тем более психического) есть сопутствующие симптомы. При графомании главный симптом — мания величия. И эта мания расцвела буйным цветом.  Все перечисленное произошло в силу ряда причин, тоже хорошо понятных. Литературная среда, как, наверное, любая другая — конкурентная. Как-то нужно доказывать, что ты самый-самый-самый. Способов для этого не слишком много: публикации, премии, рецензии. А спрос рождает предложение. И появились толпы стихотворцев, издавших десятки книг, стихотворцев, увешанных значками литературных премий, стихотворцев, захваленных проплаченными критиками (точнее, пиарщиками) и т. д.
Все это было бы смешно, если бы не было так грустно. Читателю уже и не понять: а что, собственно, талантливо, а что нет? А институт литературной критики исчез. И на освободившееся место очень быстро пришел циничный институт пиара. Многие критики успешно поменяли профессию и принялись строчить за деньги хвалебные статьи на всех без разбору — на всех, кто заплатил. Некоторые солидные литературные журналы, специализировавшиеся на критике, на литературоведении, окончательно почили в бозе. Так, закрылись «Литературное обозрение», «Литературная учеба».
Вообще, процесс закрытия журналов и хороших книжных издательств пошел стремительно. Закрылись специализированные издательства «Воймега», «Современная поэзия», перестали выходить журналы «Арион», «Октябрь», альманах «Поэзия», который редактировали Николай Старшинов и Геннадий Красников, и многие другие солидные литературные СМИ.
Ситуация с журналами заслуживает отдельного разговора. Интересный факт: многие из них остались государственными, некоторые (будучи частными) получают государственную поддержку. Но этой поддержки явно недостаточно. Тиражи стали, мягко говоря, небольшими. И журналы еле-еле сводят концы с концами.
Самостоятельных, не зависящих от государства и грантов изданий, имеющих печатную версию, можно перечислить на пальцах одной руки.
Появилось огромное количество интернет-журналов, многие из которых совершенно открыто предлагают свои электронные страницы для платных публикаций. И спрос есть.
Картина, которую я нарисовал сейчас, может кому-то показаться предельно мрачной. Но работая над этим эссе, я не ставил перед собой такой задачи. Я считаю, что литература в настоящее время развивается своим чередом — как всегда. Пишущих людей много. Талантов мало. При этом все — нужны. Если бы не существовало бездарностей, как бы мы узнали — кто талантлив. Так было, так есть и так будет.
Поэзия — чудо.
Появление шедевров не зависит от образования автора, его регалий и наград, военных или гражданских подвигов, хороших (или наоборот — ужасных) условий жизни.
Как и почему рождаются великие стихи — точного ответа не даст самый ученый профессор. А я — тем более.
Я могу только в меру своих скромных сил печатать поэтов.
В своих журналах и газетах  («Дети Ра», «Зинзивер», «Футурум АРТ», «Зарубежные записки», «Поэтоград», «Литературные известия», «Другие», «Персона PLUS») я, разумеется, публикую не только шедевры. Их — повторю — много быть не может.
Но я на протяжении нескольких десятилетий забрасываю свой невод, надеясь поймать породистую и редкую литературную рыбу. Если хоть изредка это удается, я счастливо улыбаюсь.