2022-03-20 |
Обзор альманаха «Миражисты» («Не секрет»), Красноярск, 2022Не секрет, что сущность поэзии – секрет; даже великий поэт и тончайший критик Иннокентий Анненский начал статью «Что такое поэзия?» фразой – этого я не знаю…
Тем не менее, существование поэзии, пускай и не процветание – говорит о духовном и интеллектуальном градусе социума – в не меньшей мере, чем пресловутый валовый продукт (сильно напоминающий среднюю температуру по больнице); и новый альманах, выпущенный Николаем Ерёминым, как нельзя лучше доказывает это. Он называется «Не секрет», и приурочен ко всемирному Дню поэзии 21 марта, празднику, проходящему, как правило, слабеньким фоном в мире прагматики и тотального потребления.. …Интеллектуальные зигзаги Константина Кедрова-Челищева отмечены космическими мерцаниями: фиалковый космос Циолковского проступает сквозь них нежными и мудрыми разводами: Я – дирижер тишины
Оркестр – звуковая рама Ноты – запретные плоды на древе познания Все инструменты – варианты скрипичного ключа Нотный стан – звуковая клетка для птиц Птицы – ускользающие ноты Симфония – стая птиц Опера – готика голосов Поэт тонко чувствует, где требуется рифма, а где – была бы бременящей гирей; в частности, в этом музыкально-метафизическом стихотворении она явно не нужна…
Распускаются фантастические цветы, зреют феноменальные, отсутствующие в каталогах ботаники плоды, и цветет, играет звук, всегда особенный у Кедрова-Челищева, и вспыхивают звезды и звездочки мыслей, остро играя гранями лучей: …Шахматы знают
белый ритм клавиш: ход конем – ЛЯ партия ферзя – ДО белые начинают – СИ черные заканчивают – РЕ Можно сыграть шахматную партию на рояле: «Концерт-турнир черно-белых рыцарей ладьи и рояля!» Звучит, одолевая праздные шумы жизни, шахматный рояль…
Поэзия самого Николая Ерёмина – главного миражиста и неустанного издателя – обладает великолепным козырем (если вообразить жизнь как глобальную игру, чего – по правде говоря – делать не следует, ибо в смерть сыграть не удастся, и с нею тоже – если только попав в «Пятую печать» И. Бергмана…) – она не требует подписи, узнается по звуку и ритму, по веревочно-закрученному, виртуозно сделанному стиху, по смеси иронии и метафизики… Куда идут
В конце концов, Стихи свои даря? Рубцов, Есенин, Кузнецов – Как три Богатыря… Они идут В пыли дорог – По звездам лет – туда, Где всем Назначил встречу Бог, И рад гостям всегда… Идут, Признание ценя, И излучают свет… И за собой Ведут меня… И нам преграды нет. Ясность озерной воды, вектор веры в правду поэтического слова, тонкое изящество аскетичных внешне и таких богатых внутренне строк…
И, кажется, поэт проникает зорким оком в потустороннее, ибо уверен: О, юридические козни!
Диалектическая рознь… Я помню утро после казни… И приглашение на казнь… Чтоб после смерти жить да жить И словом – каждым – дорожить… Дальше мы входим в обширное поэтическое пространство Евгения Степанова, поэта и филолога, издателя и прозаика…
Впрочем, все творческие ипостаси Степанова не перечислить, достаточно сказать, что во всех – он высок… …Мудрость должна быть краткой – велеречивость ей не подходит; мудрость тонко организует, совмещая опыт и красоту, мысль – что подтверждает четверостишие Евгения Степанова: Жизнь одна.
Жена одна. Смерть одна. Судьба одна. Трагедия, прорастающая в действительность, невыносима: трагедия, порожденная уходом любимого человека – туда, в запредельность, контакты с которой слишком слабы у нас; но эстетическая сила стихов… если не примиряет со случившимся, то слегка притупляет постоянно режущие грани:
Чем дальше – тем больней.
Трагедия. О ней Я думаю, страдая. Покоя никогда я Теперь не обрету. Нет сил. Невмоготу. Боль. Не видать ни зги. Я отключить мозги Пытаюсь хоть на время. Мечтаю, чтобы семя Надежды проросло, Всем горестям назло. Многое открывается в поэтическом пространстве Евгения Степанова чуткому сердцу и развитой душе…
…Волхвования Эльвиры Частиковой в равной мере таинственны и совершенны, строчки сплетаются в интересный орнамент мысли, используя образный строй, черпая из мира предложенного, подразумевая свет миров запредельных: Цифрами с нами Господь говорит.
Вылепив жизнь мою с точной восьмерки, Небо с землею в ней свел, что на вид Не усомнишься: два шара, две норки. Или – бинокль, бесконечность – торцом, Даже оса с узкой талией, дева, Но с непрописанным, скрытым лицом… Бабочка, ангел-хранитель мой, Ева… Стих Частиковой густ и насыщен, как свежесобранный мед; тут пиршество слов; и то, что бинокль и бесконечность поставлены рядом, говорит о своеобразной оптике поэта, передающейся сквозь своеобычие поэтической ткани.
Владимир Монахов интересно исследует стихом феномены времени и памяти, в чем-то схожие механизмы, хотя и по-разному работающие: без первого не было бы второй: Гладь вязкой пустоты, где камушком по водам
Бегут секунды, вечность раскрошив, И памяти птенец под звездным небосводом Глотает жадно зернышко души. Собою белый свет наелся до отрыжки. На флейте крысолов ведет весь день игру. Армяк небытия жмет бытию подмышкой, И смерть бросает в жизнь спасенья легкий круг. Парадоксальность мышления поэта, размах культурологических ассоциаций, превращают чтение стихов Монахова в увлекательное занятие, питательное к тому же для сердца и ума.
Энзе Фойгт совершает поэтические путешествия по городам, сжато давая их портреты, метафизические, поэтические, вот так, например, прорисован и живописан Амстердам: Прямые улочки, град меж каналами –
После трассы скоростной под землей. Окна в «цоколях», будто перед залами, Настежь – а ты – не хочешь не смотри!) Голландцы улыбаются миру усталому... Поэтическая пьеса Виктора Болгова «Юбилей в аду»… не страшная: нет-нет, ироническая, забавная, мешающая житейские реалии с фантазией, дающая хорошей выделки стих:
– «Как заманить на праздник Бога нам?» –
(Гадают черти:) – «может дать сначала Сверх адских угольков из поддувала. Или людишек на земле привлечь – Чтобы при них толкнуть для Бога речь». Игра с высшими реалиями может быть чревата, но, думается Болгов нигде не переходит границ дозволенного…
Два стихотворения Германа Виноградова подкупают открытой интонацией и естественностью современной речи, реалиями дня и тем – многим – что через них просвечивает: Я бросил мопед у горы Карадаг
И с сердцем нелегким побрел на Фили я. Кто ждет меня там – может друг, может враг? Мопедофилия, мопедофилия. В степи под Херсоном решил я поесть, Хотя не так долго еще пропилил я. Хозяин степи дал обед в мою честь – Обедофилия, обедофилия. Жизнь, нарезающая разные виражи, хорошо вибрирует в стихах Виноградова.
Вова Рыжий, чьи стихи завершают альманах «Не секрет», предлагает сферы и поля чувств, на которых произрастают растения мысли, и совет, который дается в первом стихотворение, не лишен, увы, печальной уместности: Мне претили всячески советы,
Но сегодня сам я не сдержусь: Не живите в городах, поэты, Забирайтесь в болдинскую глушь. Вспоминайте чаще, что издревле Лишь природа вдохновляет нас Музы – обитатели деревни, Городов чурается Парнас. Действительно – поэзия дело одинокое…
21 марта будут, конечно, проводиться разные мероприятия на разных площадках, будут появляться статьи в различных изданиях, но альманах Николая Ерёмина «Не секрет», опережая график, уже представил хороший, праздничный, поэтический фейерверк, прекрасно демонстрирующий сколь много интересного происходит в нынешней поэзии. Александр БАЛТИН |