РедакцияРедколлегияКонтактыДневник главного редактораХроникаСвежий номерАнтологияНаши интервьюСерия "Библиотека журнала "Футурум АРТ"СпонсорыАвангардные событияАрьергардные событияАрхивО нас пишутМультимедиа-галереяБиблиотека журналаКниги, присланные в редакциюМагазинЛауреаты "Футурума"Гостевая книгаАвангардные сайтыПодписка и распространениеСтраница памяти

Вернуться на предыдущую страницу

Наши интервью

   

Чингиз Айтматов
Василий Аксёнов
Владимир Алейников
Эммануил Антсис
Аркадий Арканов
Эльдар Ахадов
Сергей Бирюков
Юрий Беликов
Михаил Бойко
Артём Боровик
Евгений Весник
Дмитрий Булатов
Марат Гельман
Ольга Голубева-Сванберг
Николай Грицанчук
Алексей Даен
Олег Ёлшин
Александр Иванов
Елена Иванова-Верховская
Лион Измайлов
Борис Искаков
Михаил Карагодский
Елена Кацюба
Константин Кедров
Константин Кедров
Бахыт Кенжеев
Кирилл Ковальджи
Ирина Кононова
Людмила Коль
Игорь Кон
Андрей Коровин
Виталий Коротич
Константин Кузьминский
Станислав Куняев
Виктор Лазухин
Михаил Лазухин
Леонид Лерман

Борис Левит-Броун
Слава Лён
Анна Лучина
Юрий Мамлеев
Арсен Мирзаев
Антон Нечаев
Игорь Панин
Эдуард Просецкий
Мария Розанова
Александр Рязановский
Марина Саввиных
Дмитрий Савицкий
Никас Сафронов
Елена Сафронова
Александра Середина
Валентина Синкевич
Никита Струве
Олжас Сулейменов
Федот Сучков
Татьяна Тихонова
Эдуард Тополь
Николай Тюльпинов
Александр Файн
Игорь Харичев
Алексей Хвостенко
Евгений В. Харитоновъ
Олег Хлебников
Виктор Шендерович
Вячеслав Шугаев
Владимир Шаталов
Любовь Щербинина
Элана

Художники Виктор и Михаил ЛАЗУХИНЫ:

"ОТ ГАЛЕРИСТОВ МЫ НЕ ЗАВИСИМ!"

— Я родился в 1927 году на Украине, — начал рассказ о себе Виктор Лазухин. — Но это для меня все равно Россия. Родители мои — выходцы из Тамбовской губернии. Их предки в конце девятнадцатого века переселились в Поволжье. Я, как и старший брат Михаил, родился в Краматорске. Детство у нас было счастливым. В четвертом классе я уже издавал стенгазету. Ежемесячно. Я и писал, и рисовал. До седьмого класса газетой занимался. А потом пришли немцы. В сорок третьем году они погнали нас на Запад. Так мы оказались в Германии. Работали все вместе на железной дороге. Я, папа, мама, Миша. Потом нас освободили американцы. Многие тогда поехали на Родину. И угодили в советскую оккупационную зону. Увиденному ужаснулись. Семьи разделили. Детей, мужиков, баб селили отдельно друг от друга. Все барахлишко забрали. Мы послушали про это и всей семьей приняли решение: не возвращаться. Мне тогда исполнилось восемнадцать лет. Мы стали врать американцам, что мы с Западной Украины. Потому что согласно Ялтинскому соглашению лица, жившие до тридцать девятого года не на советской территории, депортации не подлежали. Мы придумали легенду, что мы из Тернополя. И американцы вывезли нас из Восточной Германии в Западную. С сорок пятого по пятидесятый годы мы проторчали в Баварии, в пересыльных лагерях. Нам еще повезло — мы все были вместе.
Затем Толстовский фонд в лице дочери Льва Николаевича Толстого Татьяны Львовны выписал нас в Америку. Это была единственная организация, которая помогала русским. В декабре пятидесятого года я оказался здесь, в Филадельфии. Вскорости мы все опять воссоединились. Я, Михаил, родители. Начали здесь с нуля. Я быстро нашел работу. На фабрике. Пошел возить ящики на тачке. Зарабатывал сорок пять центов в час. Тогда это было много, сейчас — гроши. Через две недели я получил на фабрике другую работу — начал ящики с вазами возить. Там работали наши ребята из второй "волны" — они эти вазы расписывали, а я развозил. Зарабатывал уже семьдесят пять центов в час. Имел в неделю около двадцати долларов. Тогда на эти деньги я мог жить вполне сносно. Тогда билет на трамвай стоил пять центов, чашка кофе — тоже пять центов, в кино мы бегали за десять центов... А сейчас билет на трамвай стоит доллар двадцать пять. Что делать! Сколько лет прошло с той поры!
— Кем Вы еще работали в Америке?
— Писал целый год рекламные вывески, тоже хорошо зарабатывал. Потом поступил на работу в компанию, которой руководила женщина, симпатизирующая русским. Ее фирма делала упаковки для различных товаров. Она мне сказала: "Я буду давать тебе работу на дом". Я поначалу предположил, что это нечто несерьезное. Но за три дня работы я получил тогда сто тридцать пять долларов. А раньше я имел — максимум — двадцать пять в неделю. Я делал упаковки для полотенец. Работа не пыльная. Деньги приличные. Для меня, во всяком случае. Я поначалу даже не верил, что мне полагается столько денег. Как-то раз позвонил на фирму, поинтересовался: "Может быть, мне заплатили больше, чем положено?" Оказалось — не больше. Все дело в том, что я стал свободным стрелком, "фри лэнсом".
— То есть?
— Ты делаешь работу на более выгодных — по оплате! — условиях, чем постоянные рабочие. Если бы я работал в штате, мне бы за мою работу заплатили втрое меньше. Потому что тогда бы я получал еще и зарплату. А так — только повышенный гонорар. Три месяца я проработал вольным стрелком, потом хозяйка предложила мне перейти на постоянную работу. Я перешел. Проработал я у этой женщины полтора года. А потом пошел учиться в Пенсильванскую академию художеств. Мне дали стипендию на пять лет. За обучение я ничего не платил. Только за материалы — краски, холсты... Жилось и тогда неплохо. Я учился, подрабатывал "фри лэнсом". После Академии поступил еще на вечерние курсы Пенсильванского университета. Получил звание бакалавра. А еще через два года — магистра. После этого стал преподавать в Осчестерском колледже. Теперь это университет. Я — профессор. Преподаю графический и компьютерный дизайны, эстамп. Я уже могу уйти на пенсию, но не хочу. Я сам создал программу компьютерного дизайна и не хочу бросать начатое дело. Я и преподаю, и учусь, постоянно открывая в своей профессии что-то новое. Мне это все безумно интересно. У меня четыре класса. В классе от двенадцати до двадцати человек. Университет наш государственный, входит в университетскую систему штата Пенсильвания.
— Виктор, Ваши картины находятся в престижнейших музеях Америки, а также в Третьяковке, в Русском музее. Разве Вы не могли бы жить в Америке на свое искусство?
— За искусство — некоммерческое! — тут никто не платит. Все, что мы с Михаилом делаем в живописи, мы делаем для души. А не для денег. Мы свободны в своем творчестве. Ни от каких издателей, ни от каких галеристов мы не зависим. Но в экспозициях, конечно, принимаем участие. Здесь важно участвовать в выставках, работу которых оценивает жюри. В жюри, как правило, входят люди с именами. Оно дает премии.
— Какие?
— Денежные. От двухсотпятидесяти долларов до пяти тысяч, примерно. В Америке, Женя, все как-то должны зарабатывать себе на жизнь. Искусством здесь занимаются в нерабочее время. Это важно понять. На искусство здесь живут единицы. И мы этим единицам не завидуем. Им нужно подстраиваться под рынок.
— Что, и Шемякин подстраивается?
— Конечно. Да еще и как! Он делает свои работы исключительно для коммерческих галерей, делает их по заказу, то есть — на потребу. Премий ему здесь никто не дает, в американских выставках он не участвует. Он — коммерческий художник. Продается хорошо. Хорошо сам себе создает рекламу. В этом он превосходный мастер. Но мне его, честно говоря, очень жалко. Я считаю так: лучше подметать улицу, а по вечерам творить, чем зарабатывать коммерческим искусством. Самое же большое счастье — это, конечно, когда у тебя покупает то, что ты х о ч е ш ь делать. Но это — неслыханная редкость.
— Чувствуете ли Вы себя русским художником?
— Я — русский человек. А художник... наверное, скорее американский. Впрочем, в этом пусть лучше разбираются искусствоведы.

 

* * *

История Михаила Лазухина похожа на историю его брата. Россия, эмиграция, картины, преподавательская работа...
Михаил — член Пенсильванской академии художеств, его работы, как и работы Виктора Лазухина, находятся в Третьяковке, в Русском музее, во многих европейских городах.
Сейчас Михаил на пенсии. Занимается только искусством.
— Ныне, — рассказывал мне Михаил в своей роскошной мастерской, — я могу, наконец, полностью распоряжаться своим временем. И мечтаю утвердить себя именно в качестве р у с с к о г о художника, а не американского. Последнее, по-моему, ко мне относится чисто формально. Ибо все мои помыслы не здесь, а у "дальних берегов". Моя главная мечта (чуть ли не молитва!), чтобы Россия встала на ноги. Это для меня самое главное.

1992

Беседу вел Евгений СТЕПАНОВ

 

См. работы Виктора и Михаила Лазухиных в разделе "Галерея".