РедакцияРедколлегияКонтактыДневник главного редактораХроникаСвежий номерАнтологияНаши интервьюСерия "Библиотека журнала "Футурум АРТ"СпонсорыАвангардные событияАрьергардные событияАрхивО нас пишутМультимедиа-галереяБиблиотека журналаКниги, присланные в редакциюМагазинЛауреаты "Футурума"Гостевая книгаАвангардные сайтыПодписка и распространениеСтраница памяти

Вернуться на предыдущую страницу 

Наши интервью

   

Чингиз Айтматов
Василий Аксёнов
Владимир Алейников
Эммануил Антсис
Аркадий Арканов
Эльдар Ахадов
Сергей Бирюков
Юрий Беликов
Михаил Бойко
Артём Боровик
Евгений Весник
Дмитрий Булатов
Марат Гельман
Ольга Голубева-Сванберг
Николай Грицанчук
Алексей Даен
Олег Ёлшин
Александр Иванов
Елена Иванова-Верховская
Лион Измайлов
Борис Искаков
Михаил Карагодский
Елена Кацюба
Константин Кедров
Константин Кедров
Бахыт Кенжеев
Кирилл Ковальджи
Ирина Кононова
Людмила Коль
Игорь Кон
Андрей Коровин
Виталий Коротич
Константин Кузьминский
Станислав Куняев
Виктор Лазухин
Михаил Лазухин
Леонид Лерман

Борис Левит-Броун
Слава Лён
Анна Лучина
Юрий Мамлеев
Арсен Мирзаев
Антон Нечаев
Игорь Панин
Эдуард Просецкий
Мария Розанова
Александр Рязановский
Марина Саввиных
Дмитрий Савицкий
Никас Сафронов
Елена Сафронова
Александра Середина
Валентина Синкевич
Никита Струве
Олжас Сулейменов
Федот Сучков
Татьяна Тихонова
Эдуард Тополь
Николай Тюльпинов
Александр Файн
Игорь Харичев
Алексей Хвостенко
Евгений В. Харитоновъ
Олег Хлебников
Виктор Шендерович
Вячеслав Шугаев
Владимир Шаталов
Любовь Щербинина
Элана

Виталий Коротич

ВИТАЛИЙ КОРОТИЧ: «ОБРАТНОГО ПУТИ НЕТ!»

Перестройка сделала всех нас, даже не уехавших из России людей, эмигрантами. Мы оказались в и н о й стране, живущей по непонятным законам. Мы начали по- новому смотреть на собственную историю, сами на себя. Перестройка показала, кто есть who. Свобода (точнее, иллюзия свободы) открыла очень многие двери. В том числе и запретные. И каждый пошел туда, куда не пойти не мог Стал заниматься тем, чем ранее на подсознательном уровне только мечтал заниматься. Многие открыли себя. Некоторые, обнаружив свое alter ego, ужаснулись. В те годы поэты становились издателями, театральные режиссеры — банкирами, научные работники неожиданно делали фантастические политические карьеры, многие так называемые патриоты, кричавшие о любви к России, вдруг благополучно уезжали на Запад, некоторые ночные сторожа выходили в большие люди. На шахматной доске жизни все пешки и фигуры занимали свои места.
В 1987 году, в разгар Перестройки, я, человек, в свое время изгнанный из Комсомола, умудрился поступить на учебу в ВКШ при ЦК ВЛКСМ, на отделение журналистики. Почему меня приняли — не знаю. Но об учебе в этом номенклатурном высшем учебном заведении не жалею. ВКШ я многим обязан. Учили там старательно. И профессии, и английскому языку, и умению общаться с людьми. Будучи студентом, я познакомился со многими интересными людьми — с Борисом Ельциным (тогда опальным) и Роем Медведевым, Евгением Евтушенко и Василием Аксёновым, Виталием Коротичем и Артёмом Боровиком. Будущий спикер Государственной Думы Геннадий Селезнев был у нас заведующим кафедрой, и я у него даже защищал диплом. Самое же главное достоинство ВКШ заключалось в следующем — все мы, слушатели, имели возможность пройти практику там, где хотели. Хочешь в «Комсомольской правде» — пожалуйста, на телевидении — нет проблем. Я выбрал журнал «Огонек», отдел литературы, где тогда работали замечательные и талантливые сотрудники — Олег Хлебников, Владимир Вигилянский, Андрей Чернов... И не жалею об этом. Если я чему-то и научился в журналистике, то, наверное, в первую очередь, там — на практике в «Огоньке».
Закончив ВКШ, я по рекомендации Владимира Вигилян- ского (ныне священника) устроился корреспондентом в газету «Семья», где проработал под началом поэта и публициста Михаила Поздняева счастливых два года. Именно в этой газете я стал вести рубрику «Вне амплуа», посвященную известным людям. Параллельно я начал работать в газете «Совершенно секретно», где к тому времени главным редактором стал мой товарищ Артём Боровик.
Жили мы в те годы Перестройки, конечно, очень бедно, но эйфория была большая. Все-таки именно тогда появилась возможность говорить о чем угодно, на всевозможные темы. Перечитывая сейчас тексты той поры, я обнаруживаю с удивлением, что многие из них практически не устарели.
.Сейчас все, конечно, видится по-другому (задним умом все — гиганты мысли). И у меня уже нет больших сомнений в том, что мы — представители прессы — были винтиками в чудовищной машине по развалу великой страны. Журналистика — профессия не свободная. Даже если ты абсолютно честно и по зову сердца делаешь свою работу, ты все равно выполняешь чей-то з а к а з — заведуюшего отдела, главного редактора, издателя, спонсора...
В годы Перестройки я не очень хорошо понимал, кто спонсор «Огонька», кто подлинный идеолог так называемых реформ.
Расчленить могучую державу было бы намного сложнее, если бы не была проведена мощнейшая PR-кампания по дискредитации всего советского. После этого Запад пришел на бескрайние и сверхприбыльные рынки России и вернул сторицей средства, потраченные на «холодную войну».
Наблюдая сейчас за нашей несчастной страной, я вижу, что Перестройка оказалась такой же аферой, как и октябрьский переворот. Выиграло меньшинство, а народ проиграл.
Народ потерял бесплатную медицину, образование, обеспеченную старость и уверенность в завтрашнем дне. Капитал и крупные предприятия оказались в руках бывших министров и членов ЦК (ЧК) (или их ближайших родственников), малый бизнес развивается очень медленно... Предприятия закрываются тысячами. А страны, огромной, великой страны нет.
Коммунистическим бонзам, если бы они думали об отчизне, нужно было сделать две простые вещи — разрешить малый бизнес и открыть границы. И все работало бы нормально. Не так, как сейчас.
В этой книге я печатаю полностью интервью, которые брал у некоторых «прорабов» перестройки.
Мне интересно и горько услышать эти речи спустя годы.
.С Виталием Коротичем я общался аккурат 23 года назад, когда он был суперпопулярным редактором журнала «Огонек». Мы довольно долго с Виталием Алексеевичем работали над этим текстом, который — изначально! — я делал на основе встречи Коротича со студентами ВКШ при ЦК ВЛКСМ. Коротич интервью завизировал. Потом, когда он вышел в свет в газете «Собеседник» (готовил текст к печати Андрей Максимов, ныне популярный телеведущий), надписал мне на страницах еженедельника — «Евгению с уважением. К реальности от музейности!». Коротич знал, что я ранее работал в музее.
Итак, прошло 23 года. Попробуем вернуться в то время.

Виталий Алексеевич, сегодня идет много споров о том, какое общество мы построили. Какова Ваша точка зрения по этому поводу?

— Бывший главный редактор газеты «Правда» академик Виктор Григорьевич Афанасьев был достаточно авторитетным теоретиком брежневского развитого социализма. Виктор Григорьевич в своих трудах объяснил нам, что общество развитого социализма у нас построено и работает как надо. Я думаю, что это был преждевременный рапорт. И тот социализм, о котором были написаны радостные тома, на самом деле социализмом, во имя которого совершался Октябрь, не является. Мне очень хочется, чтобы при нашем социализме образовалось общество, гарантирующее своим гражданам определенный уровень духовности и стабильности материального бытия! Увы, этого пока нет.
Не так давно в Дании меня спросили о том же — почему мы с таким небывалым трудом одолеваем трудности? Может быть, Октябрьская революция была ошибкой? «Ни в коем случае, — сказал я. — Ваша жизнь тоже изменена нашей революцией, во всем мире отношения между рабочими и работодателями, государством изменились благодаря Октябрю. Единственные, кто не воспользовались результатами собственной революции в полной мере, — это мы!» Нам нужен социализм, который может накормить, одеть, обеспечить людей, защитить, социализм, дающий людям достойный уровень жизни. Поэтому давайте не увлекаться терминами, а строить общество, которое нам все это даст. Пока у нас этого нет.
Наше общество сильно расслоено. Мы имеем огромную администраторскую группу населения, которая ничего не производит, покрикивает на производящих и тормозит развитие страны. У нас есть люди, которые подчиняются законам в большей степени, и есть люди, подчиняющиеся законам в меньшей степени. Вот недавно один из работников таможни прислал нам в «Огонек» письмо, в котором пишет о том, что в Великобритании только королева имеет право проходить через границу, минуя таможенный досмотр. У нас же огромное количество людей, которые проходят границы, минуя таможню. А это явный источник контрабанды. У нас случается чудовищная эксплуатация детского труда (опять же не везде!). Мы в «Огоньке» напечатали материал «Хлопкораб» о детях Узбекистана, работающих на хлопковых полях. Эти ребята в среднем учатся на один-два года меньше, чем их сверстники из северо-западной части Советского Союза. Поля в Узбекистане активно посыпаются дефолиантами. Дети, поработав на таких полях, несут затем существенные изменения в своем здоровье. В ответ прозвучало много недоказательных опровержений из Узбекистана, в частности из ЦК Компартии Узбекистана. А мы ведь хотим того же, что и узбекские товарищи, — чтобы и хлопок был, и дети тоже!.. Я думаю, что пока хоть один ребенок будет получать дозу дефолианта, это трагедия. Поэтому бороться с этим злом, как и с другими бедами, мы будем и впредь.
А что касается узбекских коммунистов, то, я уверен, они не только не должны мешать борьбе с отравлением детей, но и обязаны помогать обществу в этой борьбе! Более того, даже возглавить борьбу, одернуть производственников, если те у них потребуют хлопка любой ценой. Слова «любой ценой» слишком страшны, чтобы допускать их повторения в обществе.

Виталий Алексеевич, у нас в стране был страшный культ личности Сталина, забавный культ личности Брежнева. Как Вы думаете, у нас нет культа Горбачёва?

— Мне кажется, культа Горбачёва нет. Существует сильная линия уважения. Существуют умельцы, которые хотят скомпрометировать Михаила Сергеевича Горбачёва, провоцируя культовые обряды. Культ — это попытка подмять другие точки зрения, попытка обожествить человека. М. С. Горбачёв этого не допускает, да и нужно сказать, что все мы теперь вряд ли способны (после стольких культов!) на еще один. Мы уже не сможем опуститься на столько ступенек вниз, но уважаемого руководителя — заслуживаем.

В известной книге сказано: «Все возвращается на круги своя». Возможна ли в нашей стране реставрация сталинской эпохи?

— Я думаю, что это невозможно. Во всяком случае, я буду делать все, чтобы это было невозможно. Как Вы понимаете, у меня другого выбора нет.

Как Вы относитесь к различным неформальным объединениям, возникшим в нашей стране? Народным фронтам, обществу «Память»? Кстати говоря, не собирается ли «Огонек» опубликовать программу этого общества, чтобы мы, читатели, хоть мало-мальски имели представление о «Памяти»? До сих пор в печати приходилось читать только сугубо критические материалы об этом обществе. Может быть, имеет смысл прочитать, что они пишут сами?..

— Если к нам придут руководители «Памяти» (до сих пор для дискуссий не приходили) и принесут свою программу, мы ее напечатаем. При условии, если она не будет идти вразрез с Конституцией, то есть, если там не будет пропаганды войны, межнациональной розни, пропаганды порнографии и так далее. К народным фронтам, ко многим другим неформальным объединениям я отношусь положительно. Но важно, чтобы в них к власти не пришли экстремисты, люди, занимающие крайние позиции. Мы будем в «Огоньке» писать о народных фронтах. Я считаю, что их ни в коей мере нельзя лишать возможности высказываться.

Как Вы думаете, останется ли популярным «Огонек», когда на его страницах будут исчерпаны — скажем так — скандальные темы?

— Круг тем, которые мы освещаем, отражает состояние нашего общества. Почему в стране плохо с едой, почему молодежь недовольна этой жизнью? Это все «скандальные» темы. Или — инфляция, реформа цен! По мере того как жизнь будет нормализовываться, количество «скандальных» тем будет уменьшаться.
Сегодня мы вступили в такой период нашей истории, когда надо расплачиваться по всем счетам. Горбачёву очень трудно. Ему досталось печальное наследство и от времени Черненко, и от эпохи Брежнева. Он оплачивает многие счета: и сталинские, и хрущёвские... Знаете, недавно в северной Европе я встречался представителями буржуазной, очень авторитетной прессы. Они говорили: «Как мы вам завидуем, как вам интересно работать! Сколько тем, сколько скандалов! Ну, разве можно в сытой Дании или Норвегии что-то писать? Журналистом быть противно, писать не о чем!». Но я считаю, если в журналах интересно, а в магазинах неинтересно, то я за то, чтобы было наоборот. И хочу, чтобы «скандальных» тем у нас в журнале и вообще было поменьше, хочу, чтобы жизнь в стране нормализовалась и «скандальные» темы отпали бы сами по себе!

Пожалуй, одной из основных тем «Огонька» является осуждение культа личности Сталина. Существует точка зрения, что Вы здесь перегибаете палку.

— Мы долго Сталина хвалили, теперь ругаем, но если говорить серьезно, то я думаю, что о Сталине сейчас нужно говорить с большим количеством документов в руках. Я думаю, что пока комиссия по реабилитации не опубликует документа по сталинским резолюциям о смертных приговорах, пока не будут опубликованы документы, к о н к р е т н о характеризующие сталинские преступления против советского народа, до тех пор виновность Сталина будет недоказуема полностью и окончательно. По этой причине мы в «Огоньке» не печатаем никаких художественных произведений о Сталине, исключение составляют лишь отрывки из романа Рыбакова. Все, что мы печатаем, строго документировано. Я считаю, что над Сталиным, сталинщиной необходим суд, чтобы мы судили (на основании архивных, проверенных материалов) определенные моральные (точнее, аморальные) категории, чтобы нам идти в деле демократизации общества дальше. Но я не хочу, чтобы этот суд был поспешным, скоропалительным. Надо все взвесить, во всем окончательно разобраться, иначе можно дойти до курьезов. Вот сейчас реабилитировали многих хороших людей. Пастернака восстановили в членах СП СССР, Галича — в членах СК СССР и СП СССР Все это приятно и прекрасно, но не упрощаем ли мы таким восстановлением ситуацию? Я думаю: Пастернаку трудно «заседать» в одном Союзе с теми, кто его исключал. Бухарину трудно (даже посмертно) состоять в партии вместе со Сталиным и Вышинским. Понимаете, мы все время обсуждаем, кого надо из Кремлевской стены унести, кого принести. Этак мы вечно будем курсировать между Красной площадью и Новодевичьим монастырем. Откреститься от своей истории, переписать ее набело нельзя. Иначе надо посмертно принять Пушкина в Союз писателей и наградить Багратиона орденом Кутузова.

О каких темах Вы бы сейчас хотели напечатать как можно больше материалов?

— Таких тем много. Но я бы очень хотел, чтобы, кроме прочего, мы больше писали о жизни армии и КГБ. Я считаю, что эти две темы крайне необходимы. И армия, и КГБ — организации, заслуживающие очень внимательной гласности. Конечно, в этой сфере много и оправданных секретов, но есть и такие моменты, из которых секретов делать не надо.

А как Министерство обороны СССР отреагировало на материал Артёма Боровика об американской армии?

— Если честно, то я думал, что найдутся такие, кто будут злиться, возмущаться. Нет! Советская Армия отнеслась с огромным интересом к армии американской. Боровик, насколько я знаю, частенько выступает в воинских училищах, академиях и частях.

Известно, что «Огонек» не устраивает многих людей из нашей страны, из-за рубежа...

— И мне даже часто угрожают (анонимно, конечно). Но я думаю, что это несерьезно, тем более что в последнее время угроз стало значительно меньше. Так, поскандалят крикуны-суперпатриоты, и все. Сейчас приходят различные политические наветы, «профессиональные» обвинения: дескать, я такой-сякой, антисоветчик, бездарь... Меня это не пугает. Я считаю: это мелочи жизни. Главное то, что журнал служит гласности, делу Перестройки, имеет множество читателей. И ради этого мы будем продолжать работу!

А как сейчас с собственным творчеством?

— Я практически ничего не пишу, очень хочется писать стихи, но времени нет. Сейчас я иногда публикую в журнале колонку редактора. Опубликовал несколько подборок стихотворений в Москве и на Украине. В основном это неопубликованные стихи прошлых лет. Вот и все.

Виталий Алексеевич, Вы известный советский писатель, секретарь СП СССР, главный редактор популярного журнала. Работаете ли Вы с творческой молодежью?

— Нет. Вы знаете, я как литератор развивался сам, никто меня не воспитывал (правда, Назым Хикмет и Максим Рыльский в свое время мне помогли, прочитав мои стихи в печати и — печатно же — поддержав их). Но вообще, я все всегда делал сам: сам писал, сам ходил по редакциям. Думаю, так должны делать и нынешние молодые. Литература — в огромной степени — личное дело, личная борьба за свое место. Слабый цветок умирает. Конечно, если увидишь его — помоги, поддержи. Я помогу молодому поэту, если он придет ко мне с хорошими стихами. Главное, чтоб стихи хороши были. А возраст — дело второстепенное. Терпеть не могу наглых ходоков и требователей — бездарных, как табуретки.

То есть Вы против опеки над молодыми авторами?

— Да. И до сих пор считаю, что Литературный институт имени А. М. Горького не нужен в нынешнем виде. Его создавали (и правильно создавали!), чтобы люди с национальных окраин (чукчи, ненцы...) могли поучиться в Москве и стать культурными писателями своих народов. А теперь там слишком уж много литературных мальчиков и девочек, завидующих и мешающих друг другу. Мне кажется, в советской литературе можно — и должно! — работать, как и во всем мире: просто писать, жить, учиться, печататься, обращаться к тому или другому писателю, искать помощи. Литературный институт для этого заканчивать не обязательно.

Часто противопоставляют журналы «Огонек», «Знамя», «Новый мир», газету «Московские новости» таким изданиям, как «Наш современник», «Молодая гвардия». Эти издания нередко полемизируют между собой. Интересно, какие у Вас личные отношения с другими главными редакторами?

— Я по-человечески дружу с Егором Яковлевым, Григорием Баклановым. И издания их мне нравятся. Но есть редакторы, которые мне близки, при том, что издания их от меня далеки. Но я могу совершенно определенно сказать, что прогрессивной «мафии» у нас пока не создалось. Я не корректирую свои выступления ни с Яковлевым, ни с Баклановым, ни с Залыгиным... Мы испытываем лишь желание быть самими собой. Хотя и некоторые направления в работе у нас совпадают. Насчет «Нашего современника» могу сказать, что отношусь к этому журналу хорошо, но очень плохо отношусь к целому ряду его публикаций. Что касается «Молодой гвардии», то я должен заметить, что этот журнал (журнал ЦК ВЛКСМ!) не имеет ничего общего с ВЛКСМ. Мне думается, в судьбе этого издания огромную негативную роль играет почитание сотрудниками главного редактора — лауреата, депутата, героя, одного из самых консервативных деятелей. «Молодая гвардия» стоит на четко охранительных, консервативных позициях. И мне кажется неприличным, что журнал, принадлежащий Комсомолу, столь уныл. И еще одно: стиль полемики журнала зачастую просто неприличен. Нужны квалифицированные, умные критики, а они в журнал не идут — стесняются его репутации.
В «Нашем современнике» есть хоть какие-то конструктивные идеи, они, например, актуально пишут о проблемах экологии. Но, увы, те вещи, которые кажутся сотрудникам журнала ужасно либеральными, не являются таковыми. Например, выступает член редколлегии журнала Аполлон Кузьмин на ВДНХ и утверждает, что для развития гласности необходимо издать «Майн кампф» Гитлера и протоколы сионских мудрецов! Но разве в этом гласность?

А какие Ваши любимые газеты?

— Вы знаете, мне нравится молодежная пресса. Нравится «Комсомольская правда», «Московский комсомолец». Читаю с интересом «Советскую культуру», но, знаете, я читатель особенный. На работе (по долгу службы) я читаю такую гору тассовских материалов, разных зарубежных журналов, версток «Огонька», что, когда я прихожу домой, мне уже ничего читать не хочется, хочется просто побыть с семьей.

Расскажите о ней, если можно.

— Моя жена — инженер, но сейчас не работает, домохозяйка. У меня два сына, один учится в МГУ, другой в школе. С ними у меня немало проблем. Сейчас вот оба стали курить, мало читают. Я их так и не смог заставить прочитать «Дон Кихота». Здесь и моя вина, конечно, есть. Я мало времени уделяю сыновьям. Это печально.

И последний вопрос. Виталий Алексеевич, ходят слухи, что Вы собираетесь покинуть в скором времени «Огонекк», уехать на работу в ООН.

— Я тоже это слышал, но скажу, что слухи эти не соответствуют действительности. Мне кажется, здесь, в «Огоньке», я нужнее.

1989 — 2012
Москва