А | Б | В | Г | Д | Е | Ж | З | И | К | Л | М | Н | О | П | Р | С | Т | У | Ф | Х | Ц | Ч | Ш | Щ | Э | Ю | Я | # | библиография |
Аркадий АГАПКИН — поэт, был близок к литературной группе "СМОГ". Родился в 1944 году. Стихи публиковались в периодической печати, в "Малой антологии СМОГа" (1997), альманахе "Вектор творчества — В поисках времени" (2006). Автор книги стихов "Серебряный ветер" (М.: Весы, 1991). Член Союза литераторов России.
Стихотворения были опубликованы в сб.: "Вектор творчества — В поисках времени". — М., 2006.
* * *
Два отщепенца и рожок
Сверчком раздавленным… Послушай, Стяни потуже узелок Души и спрячь в суме пастушьей. Собрав зерна в пыли дорог, Закатной выпечки откушай. Покуда выцветший денек Не захлебнется тьмою-стужей. А я пойду за бугорок, Там не в пример светлей и суше. Там умирают со всех ног Мои отпущенные души. * * *
Смутьянское кино — глазок брусничный,
Клен звездолистый, песня на ветру. Вороны дохнут, сойки мамок кличут, Прочистив клювы — если поутру. Как дух в лохмотьях, утро нараспашку. К разлукам страсть покрепче первача. Плевался хвоей, плакал на ромашку, Но слово, будто крест, таил у теплого плеча. И хаживал по горьким тропам Каин. С багряных крон бросалась рысью жуть. Смутьянское кино — могильный камень. На камешке насиженном сижу. * * *
От праздных объятий — до твари с глазами —
Потом чело-век, чело-губ, чело-глаз. Что Слово у Бога, в крови, со слезами, Не знали. И свыше безмолвствовал глас. Ждать свыше — но тучами полдень увешан, И снизу — хребтами — топорщится твердь. А твари с глазами порывы безгрешны, Коль, зная, не смочь, коль, не зная, посметь. И солнце — дождями — лучей не потратит, И тучам — в тумане — темнеть про запас. А тот, после твари — то странно некстати Ему чело-век, чело-губ, чело-глаз. (Публикацию подготовил Е.В. Харитонов.)
Стихотворения были опубликованы в книге "Серебряный ветер", пред. В. Алейникова. — М.: АПС "Весы", 1991.
* * *
Живы! Косточки хрустят
На зубах веселой осени. У сестричек так гостят, Ежели подружки бросили. Чуткий слух наморосил Песню — почерней вороньей. Меж березок и осин Красные гуляют кони. В ночь — морозец молодой Да луна во сто коратиков. Под луной и под булдой Помню немолочных братиков. 1969
* * *
Журавель играл в колодец —
Заигрался, не взлетел. Лебеды лихой народец В воду темную смотрел. А колодезна водица Холодна да глубока. Если ведро, мастерица Кликать в гости облака. Вот они собрались стадом, Пошептались на ушко, Накормили просом-градом Крыш безгласых петушков. 1975
* * *
Глаз простуженной божьей коровки
На паучьем узоре дрожит. Августовские тропы коротки — Ходят за руки ночи-воровки С конокрадами-днями дружить. Черным бархатом гиблого лета Весть хорошую шить погоди. У меня еще песней неспетой Сумасшедшее сердце в груди. 1969
* * *
Угадав закат, как вишневый обморок,
Капнул гарью в чистую лазурь. Лебединой песни — по боку от облака, Волчьим ласкам — честную слезу. Не того, кто кроны душной темью скручивал, Не другого, над туманным бормотавшим молоком. Из ручного бреда — прямословьем лучшего — Крыли косоглазым матерком… А на свете розовом, изумрудном, палевом До небес семь верст и день не спет. Под бездомным облаком ласточкам эмалевым Много лет и синий сумрак вслед. 1969
* * *
Свят, свят, свят… С головы до пят
В зелье ядовитом мухомора и опят День коричневый вопят Смуглые стволинки У реки в суглинке. Через паутину Видно мох и тину, Если глянуть вниз. А вверх В облаках небес Голубой лисицы мех Видит мелкий хвойный бес. 1970
* * *
Чтой-то закровавели у рябины грозди.
И червонцы солнечные гнутся на зубок. В полночь улюлюкали ведьмы на погосте, Портят деготь патокой, прячут в иглах стог. Лютой долей скручены, черным зельем пьяны, Не на ночку — навеки под родной плетень Залегли, что кукиши по пустым карманам, Два дружка непомнящих во Иванов день. 1970
* * *
Моих берез, твоих рябин
Октябрь в гербарий нарябил. И лучик тычется последний В тоской тесненный переплет, Последыш, первенец, посредник Твоих причуд, моих невзгод. Судачат рваные грачи По золотому Часослову. Мы снова песню промолчим, Как ласку вытерпевши слово. И за тесненный переплет, Как листья, спрячем наши души От пережитой наперед Обетованной зимней стужи. 1972
* * *
Жгучей рябиной светились кусты.
В срок поспевала туманная брага. Глины жирели, слагая пласты Рваным обрывом оврага. Сеть журавлиная путала высь, Кроны горели последним пожаром. Тучи, как черные струги, неслись С ливней варяжским товаром… Будет кривая жизнь хороша Черной берлогой, коричневым срубом. И не очнется больше душа В небе, отныне нелюбом. В люльке еловой колко уснуть. Страшно проснется пропащая осень — Хищной зарницей ночь полоснув, — Песней, разбившейся оземь. 1975
* * *
Звездным зовом души полня,
Неземной явился лик, Всем скорбящим в эту полночь Радости дарящий миг. Озарен волшебным светом Засыпающий февраль. Утоли глотком рассвета Нежную мою печаль. Словом песни позабытой Дальние согрей луга. Там весны моей несбытной Черные цветут снега. 1973
* * *
Летали пальмами Италий
И жженым сахаром Сахар. А самый дальний — славный малый! — Все синим Севером порхал. Хромым словцом туманы крыли, Смешком — в погоду перелет. И не сводила песня крылья Над средне-русским ковылем. Но строил слух напевчик давний — Сорвать винты, забыть рули И сладко кануть черным камнем В сухую перепись земли. * * *
Вощеных чаек зуд белесый
Над паюсной песчаной тишью. Везет кораблик остроносый Водицы босоногий рикша. Монеткой взора в даль кидаясь, Жму волю в медленном весле. Гнусавой песенкой китайца Пою о брошенной весне. 1969
* * *
Смутьянское кино — глазок брусничный,
Клен звездолистый, песня на ветру. Вороны дохнут, сойки мамок кличут, Почистив клювы — если поутру. Как дух в лохмотьях, утро нараспашку. К разлукам страсть покрепче первача. Плевался хвоей, плакал на ромашку, Но слово, будто крест, таил у теплого плеча. И хаживал по горьким тропам Каин. С багряных крон бросалась рысью жуть. Смутьянское кино — могильный камень. На камешке насиженном сижу. 1969
* * *
Эти вербы врут, наверно,
И не тот Христос воскрес. Вьются лярвы, кружат стервы На башку с пустых небес. Речки жало голубое Ядовито впилось в брег. Я, бессмыслием спокоен, Слышу века жуткий смех. Скатерть трав в лохмотья смята, Моросит листвою лес. Это вербы виноваты, Что не тот Христос воскрес. 1983
* * *
Как маем, умывая личико
Из светозарной чаши дня, Сиренью серебристой пичкали Тварь-однодневочку, меня. А в вечер затащивши в сторону От рукомойного ручья, Разбойные ночные вороны Клевали очи, гогоча. И я лежал, раскинув рученьки. И таял лес сквозной листвой — Единственный дружок — сомученник За мой взаправдашний покой. 1969
* * *
От праздных объятий — до твари с глазами —
Потом чело-век, чело-губ, чело-глаз. Что Слово у Бога, в крови, со слезами, Не знали. И свыше безмолвствовал глас. Ждать свыше — но тучами полдень увешан, И снизу — хребтами — топорщится твердь. А твари с глазами порывы безгрешны, Коль, зная, не смочь, коль, не зная, посметь. И солнце — дождями — лучей не потратит, И тучам — в тумане — темнеть про запас. А тот, после твари — то странно некстати Ему чело-век, чело-губ, чело-глаз. 1985
* * *
Грачами сколько не перчи, —
Прозрачны небеса. Чернеет пахота, горчит Смолой сосна в лесах. Семейство юрких земляник На скатерти полян. Журчащий с севера родник Вчерашним снегом пьян. И, как веселым бубном, май Трезвонит комаром, Что долго будет греться край На солнце дармовом… А у реки, где волны бьют Прибрежных глин пласты, Склонились — будто кони пьют — Корявые кусты. И краснокрылый мотылек Не ведает беды. Его серебряный молек Во глубине воды. 1975
* * *
Весточкой помешиваю, дую, чтоб остыл —
Байки, как помешанные, рты поразевали — Самогон коричневый брошенной версты. Муравьи — в опричнине, соловьи — в опале. Некому, ах, некому, окромя меня. Байки докумекали, рты позакрывали. Пригубила толичка хвойная родня, Соловьи — в покойничках, муравьи — в опале. Дую во все горлышко дикий первачок. Чист до слез, до перышка, чую землю звонко: Свет — дитятя розовый, небо — паучок, На кресте березовом — воля, что иконка. 1968
|