А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я #    библиография



Вернуться на предыдущую страницу

   Антология

   
Аркадий АГАПКИН — поэт, был близок к литературной группе "СМОГ". Родился в 1944 году. Стихи публиковались в периодической печати, в "Малой антологии СМОГа" (1997), альманахе "Вектор творчества — В поисках времени" (2006). Автор книги стихов "Серебряный ветер" (М.: Весы, 1991). Член Союза литераторов России.



Стихотворения были опубликованы в сб.: "Вектор творчества — В поисках времени". — М., 2006.



* * *

Два отщепенца и рожок
Сверчком раздавленным… Послушай,
Стяни потуже узелок
Души и спрячь в суме пастушьей.

Собрав зерна в пыли дорог,
Закатной выпечки откушай.
Покуда выцветший денек
Не захлебнется тьмою-стужей.

А я пойду за бугорок,
Там не в пример светлей и суше.
Там умирают со всех ног
Мои отпущенные души.



* * *

Смутьянское кино — глазок брусничный,
Клен звездолистый, песня на ветру.
Вороны дохнут, сойки мамок кличут,
Прочистив клювы — если поутру.

Как дух в лохмотьях, утро нараспашку.
К разлукам страсть покрепче первача.
Плевался хвоей, плакал на ромашку,
Но слово, будто крест, таил у теплого плеча.

И хаживал по горьким тропам Каин.
С багряных крон бросалась рысью жуть.
Смутьянское кино — могильный камень.
На камешке насиженном сижу.



* * *

От праздных объятий — до твари с глазами —
Потом чело-век, чело-губ, чело-глаз.
Что Слово у Бога, в крови, со слезами,
Не знали. И свыше безмолвствовал глас.

Ждать свыше — но тучами полдень увешан,
И снизу — хребтами — топорщится твердь.
А твари с глазами порывы безгрешны,
Коль, зная, не смочь, коль, не зная, посметь.

И солнце — дождями — лучей не потратит,
И тучам — в тумане — темнеть про запас.
А тот, после твари — то странно некстати
Ему чело-век, чело-губ, чело-глаз.

(Публикацию подготовил Е.В. Харитонов.)




Стихотворения были опубликованы в книге "Серебряный ветер", пред. В. Алейникова. — М.: АПС "Весы", 1991.



* * *

Живы! Косточки хрустят
На зубах веселой осени.
У сестричек так гостят,
Ежели подружки бросили.

Чуткий слух наморосил
Песню — почерней вороньей.
Меж березок и осин
Красные гуляют кони.

В ночь — морозец молодой
Да луна во сто коратиков.
Под луной и под булдой
Помню немолочных братиков.

1969



* * *

Журавель играл в колодец —
Заигрался, не взлетел.
Лебеды лихой народец
В воду темную смотрел.

А колодезна водица
Холодна да глубока.
Если ведро, мастерица
Кликать в гости облака.

Вот они собрались стадом,
Пошептались на ушко,
Накормили просом-градом
Крыш безгласых петушков.

1975



* * *

Глаз простуженной божьей коровки
На паучьем узоре дрожит.
Августовские тропы коротки —
Ходят за руки ночи-воровки
С конокрадами-днями дружить.

Черным бархатом гиблого лета
Весть хорошую шить погоди.
У меня еще песней неспетой
Сумасшедшее сердце в груди.

1969



* * *

Угадав закат, как вишневый обморок,
Капнул гарью в чистую лазурь.
Лебединой песни — по боку от облака,
Волчьим ласкам — честную слезу.

Не того, кто кроны душной темью скручивал,
Не другого, над туманным бормотавшим молоком.
Из ручного бреда — прямословьем лучшего —
Крыли косоглазым матерком…

А на свете розовом, изумрудном, палевом
До небес семь верст и день не спет.
Под бездомным облаком ласточкам эмалевым
Много лет и синий сумрак вслед.

1969



* * *

Свят, свят, свят… С головы до пят
В зелье ядовитом мухомора и опят
День коричневый вопят
Смуглые стволинки
У реки в суглинке.

Через паутину
Видно мох и тину,
Если глянуть вниз. А вверх
В облаках небес
Голубой лисицы мех
Видит мелкий хвойный бес.

1970



* * *

Чтой-то закровавели у рябины грозди.
И червонцы солнечные гнутся на зубок.
В полночь улюлюкали ведьмы на погосте,
Портят деготь патокой, прячут в иглах стог.

Лютой долей скручены, черным зельем пьяны,
Не на ночку — навеки под родной плетень
Залегли, что кукиши по пустым карманам,
Два дружка непомнящих во Иванов день.

1970



* * *

Моих берез, твоих рябин
Октябрь в гербарий нарябил.
И лучик тычется последний
В тоской тесненный переплет,
Последыш, первенец, посредник
Твоих причуд, моих невзгод.

Судачат рваные грачи
По золотому Часослову.
Мы снова песню промолчим,
Как ласку вытерпевши слово.

И за тесненный переплет,
Как листья, спрячем наши души
От пережитой наперед
Обетованной зимней стужи.

1972



* * *

Жгучей рябиной светились кусты.
В срок поспевала туманная брага.
Глины жирели, слагая пласты
Рваным обрывом оврага.

Сеть журавлиная путала высь,
Кроны горели последним пожаром.
Тучи, как черные струги, неслись
С ливней варяжским товаром…

Будет кривая жизнь хороша
Черной берлогой, коричневым срубом.
И не очнется больше душа
В небе, отныне нелюбом.

В люльке еловой колко уснуть.
Страшно проснется пропащая осень —
Хищной зарницей ночь полоснув, —
Песней, разбившейся оземь.

1975



* * *

Звездным зовом души полня,
Неземной явился лик,
Всем скорбящим в эту полночь
Радости дарящий миг.

Озарен волшебным светом
Засыпающий февраль.
Утоли глотком рассвета
Нежную мою печаль.

Словом песни позабытой
Дальние согрей луга.
Там весны моей несбытной
Черные цветут снега.

1973



* * *

Летали пальмами Италий
И жженым сахаром Сахар.
А самый дальний — славный малый! —
Все синим Севером порхал.

Хромым словцом туманы крыли,
Смешком — в погоду перелет.
И не сводила песня крылья
Над средне-русским ковылем.

Но строил слух напевчик давний —
Сорвать винты, забыть рули
И сладко кануть черным камнем
В сухую перепись земли.



* * *

Вощеных чаек зуд белесый
Над паюсной песчаной тишью.
Везет кораблик остроносый
Водицы босоногий рикша.

Монеткой взора в даль кидаясь,
Жму волю в медленном весле.
Гнусавой песенкой китайца
Пою о брошенной весне.

1969



* * *

Смутьянское кино — глазок брусничный,
Клен звездолистый, песня на ветру.
Вороны дохнут, сойки мамок кличут,
Почистив клювы — если поутру.

Как дух в лохмотьях, утро нараспашку.
К разлукам страсть покрепче первача.
Плевался хвоей, плакал на ромашку,
Но слово, будто крест, таил у теплого плеча.

И хаживал по горьким тропам Каин.
С багряных крон бросалась рысью жуть.
Смутьянское кино — могильный камень.
На камешке насиженном сижу.

1969



* * *

Эти вербы врут, наверно,
И не тот Христос воскрес.
Вьются лярвы, кружат стервы
На башку с пустых небес.

Речки жало голубое
Ядовито впилось в брег.
Я, бессмыслием спокоен,
Слышу века жуткий смех.

Скатерть трав в лохмотья смята,
Моросит листвою лес.
Это вербы виноваты,
Что не тот Христос воскрес.

1983



* * *

Как маем, умывая личико
Из светозарной чаши дня,
Сиренью серебристой пичкали
Тварь-однодневочку, меня.

А в вечер затащивши в сторону
От рукомойного ручья,
Разбойные ночные вороны
Клевали очи, гогоча.

И я лежал, раскинув рученьки.
И таял лес сквозной листвой —
Единственный дружок — сомученник
За мой взаправдашний покой.

1969



* * *

От праздных объятий — до твари с глазами —
Потом чело-век, чело-губ, чело-глаз.
Что Слово у Бога, в крови, со слезами,
Не знали. И свыше безмолвствовал глас.

Ждать свыше — но тучами полдень увешан,
И снизу — хребтами — топорщится твердь.
А твари с глазами порывы безгрешны,
Коль, зная, не смочь, коль, не зная, посметь.

И солнце — дождями — лучей не потратит,
И тучам — в тумане — темнеть про запас.
А тот, после твари — то странно некстати
Ему чело-век, чело-губ, чело-глаз.

1985



* * *

Грачами сколько не перчи, —
Прозрачны небеса.
Чернеет пахота, горчит
Смолой сосна в лесах.

Семейство юрких земляник
На скатерти полян.
Журчащий с севера родник
Вчерашним снегом пьян.

И, как веселым бубном, май
Трезвонит комаром,
Что долго будет греться край
На солнце дармовом…

А у реки, где волны бьют
Прибрежных глин пласты,
Склонились — будто кони пьют —
Корявые кусты.

И краснокрылый мотылек
Не ведает беды.
Его серебряный молек
Во глубине воды.

1975



* * *

Весточкой помешиваю, дую, чтоб остыл —
Байки, как помешанные, рты поразевали —
Самогон коричневый брошенной версты.
Муравьи — в опричнине, соловьи — в опале.

Некому, ах, некому, окромя меня.
Байки докумекали, рты позакрывали.
Пригубила толичка хвойная родня,
Соловьи — в покойничках, муравьи — в опале.

Дую во все горлышко дикий первачок.
Чист до слез, до перышка, чую землю звонко:
Свет — дитятя розовый, небо — паучок,
На кресте березовом — воля, что иконка.

1968