Борис Юдин — уроженец Латвии. Учился на филфаке. С 1996 года в эмиграции. Живет в Нью-Йорке. Публикации в журналах "Крещатик" (Германия), "Стетоскоп" (Париж), "Скрепка" (Таллинн). Автор прозаического сборника "Убить Ботаника", Нора друк, Киев, 2003.

См. тексты Бориса Юдина в журнале "Самиздат".

* * *

Я думал зимы непереносимы,
А оказалось, что произносимы,
Когда на русском языке изречь.
Другое дело, если скажешь winter,
Надеть под куртку позабудешь свитер,
И дров подбросить в вянущую печь.

И сразу снег в лицо швырнет дорога.
Все потому что Даббл ю двурого —
Вот так и дал бы палкой по рогам.
Все потому, поэтому и также
Зима по-русски несравненно краше
Всех зим по иноземным берегам.

Зима по-русски южных зим вьюжнее,
Забористей, задористей, нужнее.
Декабрьский вечер. За окном пурга.
И ожидать волнительно и сладко,
Что в Святки девки запоют колядки
И станут ворожить на жениха.

* * *

Случится так — снег скрипнет под ногой,
А если будет отттепель, то всхлипнет.
И город потеряет строгость линий
И встанет беззащитный и нагой.

Он, как в военкомате призывник,
Дрожит слегка от взглядов посторонних.
А эшелон заждался на перроне,
Устал стоять и отошел в тупик.

И все-таки настанет день и час —
Сквозняк от нетерпенья хлопнет дверью,
И сизари на снег обронят перья,
Чтоб улицы оделись в свежий наст,

И ты накинешь легкое пальто,
Спеша на волю, прямо на сорочку.
И будет ночь, мороз и заморочье.
А что потом не ведает никто.

Все потому, что не пристало знать,
К кому ведут следы твоих сапожек
По коже города, по бездорожью.
И все, что было, сбудется опять.

Рябью дождинок — озерную муть,
Зернью — торс чаши.
(Господи! Пронеси
Мимо... Немым мимам!)
Даждь? В дождь? Днесь?.. ( Жуть!).
...И остави нам долги наша,

Якоже и мы...
От сумы и от тюрьмы...

Древние египтяне не знали нуля. Вот
Поэтому их и нет.
"О" Вознесенского округляет рот,
Как на эстраде поэт.
Так округляет рот линь,
Рубаху рванув на груди.
Янь сладострастно течет в Инь,
Не ведая, что впереди.

Два пи эр квадрат
Наполнилось Аш два О.
И в этом полощутся крики ребят:
Им пофиг, что ноль — ничего.

Зверю — шкура, а птице — перо.
Только я — гол.
Ставил на красное, а сыграло Зеро.
Позеленел стол.
О, зеро!
Озеро.
Нолик — дырявая точка отсчета.
У тростников плеснуло что- то:
О
О
О

Бляяяяяяяяяяя!
Я не могу больше с нуля!