Владимир СВЕТЛОСАНОВ (Новосибирск) — поэт, переводчик. Родился в 1957 году в Новосибирске. Окончил филологический факультет Новосибирского государственного педагогического института. Автор двух книг: сборника собственных стихотворений и сборника переводов лирики грузинского поэта Терентия Гранели.

Стихотворения были опубликованы в журнале "Дети Ра" (№3 (7), 2005 г.).

Не куриная слепота — дрок испанский.
Не татарская слобода — форт Алупка.
Приезжай-ка ты сюда, друг Назанский,
У меня на берегу, в скалах, шлюпка.

Кого хочешь привози, но знай меру,
Не резиновый же дом, деревянный.
Для тебя, как педагог пионеру,
Хочешь, выделю полдома, что с ванной?

Не какой-нибудь сарай с капителью,
А почти Бахчисарай: ханом станешь...
Семь татарок с восьмиспальной постелью...
Только ты ведь не приедешь, обманешь.

У тебя, поди, плацкарта на Торунь,
Европейские в глазах семафоры.
Плюнь на них и приезжай в эту пору
В этот райский уголок крымской флоры.

Иль дороже краковчанок презенты?
Ну, тогда, не обессудь, прошу пани.
А с турчанками на здешней фазенде
Мы уж как-нибудь управимся сами.

Печенеги-дожди, неожиданны ваши набеги,
От которых стекло содрогается в раме окна,
В том далеком краю на Печоре, Двине и Онеге,
В том печальном раю, где Печора, Онега, Двина.
Я бы вас не гневил. Я бы двинул за вами в телеге.
В одноконной подводе под воду уходит страна,
Словно нет больше рек. Лучше рек могут быть только реки:
Ахерон, Флегетон, и Коцит... и Печора, Онега, Двина.

Естественная речь — ее лишь только надо
Направить чуточку и чуточку прибрать.
Живая изгородь, словесная ограда
Вокруг тебя сама начнет произрастать.
Ты шибко не мешай, прислушивайся, слушай, —
Когда услышишь треск, знай, ветер покачнул
Конструкцию. Но ты не дашь ему разрушить
Ту интонацию, какую Бог вдохнул...

Когда над Польшей полетят птицы,
И пани Осень заглянет в Краков,
О, я тогда все дела брошу,
Их у меня, как в степи злаков.

Так я решу и все дела брошу,
Плюну на долг, дом и сознанье,
И в открытое море Польши
Канет яхта, милая пани.

У каждой птицы под крылом якорь,
По весу равен ее сердцу.
Позовут маяки Гданьска,
Ощетинится древний Щецин.

О, кругосветная яхта — Польша,
Речь Посполита, забытый остров...
Разбудит звуками полонеза
Пани Осень Познань и Вроцлав.

Пани любит горькое пиво,
Пани малость простоволоса,
Пани растрепана и красива,
Пани Осень, ах, пани Осень.

Пани жиче... как же иначе?
Пани хочется в Закопане.
Пани смеется. Нет! Пани плачет.
Пани — чудачка. Ах, пани, пани!..

Пани, благодарю за милость —
Сколько злотых у парапета.
Пани, ведь чтобы писать, как Милош,
Надо как минимум пообедать.

О продлении жизни,
О радости, нежности, радужности,
О спокойной работе,
О скромной невидимой трапезе,

О вечерней беседе,
О вере и верности каждого,
О любви и надежде,
О жизни почившего, павшего.

О чернеющей вечности ночи, идущей оврагами,
О звезде одинокой, над куполом тихо истаявшей,
О свече, наклоненной незримою темною тягою
И сгоревшей от горя, как будто сгоревшей от радости.

О спустившемся снеге на крыши посада и пажити,
О дорожке, ведущей монаха от кельи до кладбища,
О несчитанных галках, о чем-то кричащих, гадающих,
Сколько горя и счастья в грядущем нашествии вражеском.

О святой и невинной, в грехах уличенной и заживо
Погребенной под глиною лжи и презренья, и фальши, и
О всех ныне гонимых, травимых и проклятых раньше, и
О идущих навстречу, таких же, как все уходящие,

Я прошу чудотворца игумена Сергия Радонежского.