А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я #    библиография



Вернуться на предыдущую страницу

   Антология

   
Глеб ГОРБОВСКИЙ (Санкт-Петербург) — поэт, прозаик. Родился 4 октября 1931 года в Ленинграде. Обучался в ремесленном училище, полиграфическом техникуме. В первые послевоенные годы был направлен в колонию для несовершеннолетних преступников, откуда совершил побег с целью поисков отца. Меняя профессии, много ездил по стране. Работал в Сибири лесорубом и сплавщиком, участвовал в геологических экспедициях. Один из самых популярных неофициальных поэтов Ленинграда 50-х годов.
Первые стихи опубликовал в середине 1950-х годов. В 60-х вступил в Союз писателей — и написал великое множество совершенно советских стихов. Всего более 30 книг стихов и прозы. В последние годы много печатается в "патриотических" изданиях. Писал также стихи для детей. Лауреат Государственной премии РСФСР.





ФОНАРИКИ

Когда качаются фонарики ночные
и темной улицей опасно вам ходить,
я из пивной иду,
я никого не жду,
я никого уже не в силах полюбить.

Мне дева ноги целовала, как шальная,
одна вдова со мной пропила отчий дом!
Ах, мой нахальный смех
всегда имел успех,
и моя юность пролетела кувырком!

Лежу на нарах, как король на именинах,
и пайку серого мечтаю получить.
Гляжу, как кот в окно,
теперь мне все равно!
Я раньше всех готов свой факел потушить.

Когда качаются фонарики ночные
и черный кот бежит по улице, как черт,
я из пивной иду,
я никого не жду,
я навсегда побил свой жизненный рекорд!

1953




Стихотворения были опубликованы в антологии "У Голубой лагуны" в 5 томах.


* * *

Я умру поутру
от родных далеко
в нездоровом жару,
с голубым языком.
И в карманах моих
не найдут нихуя...
Стану странным,
как стих
недописанный, я.
И, как встарь повелось,
на кладбище свезут.
И сгниет моя кость,
а стихи не сгниют.
Без меня хороши,
разбредутся, звеня...
Как остатки души,
как остатки меня...



* * *

Все, что я хотел на свете –
это делать строчки эти.
Но пришлось колоть дрова,
латышам пасти скотину,
на вокзалах воровать
чемоданы и корзины.
Но пришлось сидеть в тюрьме,
сочинять блатные песни.
Но пришлось сидеть в дерьме,
есть буханочную плесень.
Но пришлось спасать башку
от каких-то там фашистов,
есть древесную муку
и сгнивать в болотах мшистых,
сибирячить, латышить,
сахалинить, ленинградить...
А вообще – хотелось жить...



Из цикла "ЯКУТСКИЕ СЕМИСТИШИЯ"


1.

На Колымском тракте – трактир.
Пьет проезжий преступный мир.
Пролетают с воплем машины,
тянут бешеный свой пунктир...
А в трактире – преют плешины.
... Вышла девушка на крыльцо, –
кровью вымазано лицо...

16 августа 1962



2.

В БАРАКЕ

Ведро вина. Бок-о-бок кружки.
Дружки гуляют и подружки.
В углу кого-то вяло режут.
Окольцевал иных картеж.
Сверкают зубы, блещет нож!
... И все загадочней и реже
смеется наша молодежь.

15 августа 1962



3.

Тому улыбнется, другого обнимет,
обрежет для третьего стройные косы...
Сменяет по просьбе фамилию, имя,
горит, догорает, пощады не просит...
Заласкана всеми. В объятьях, как в дыме
пылает, хохочет, бросается сыном...
Как будто ей душу облили бензином!..

24 августа 1962



4.

Какое страшное лицо...
Глаза ночные без просвета,
а губы вылились свинцом...
... Кому-то станет он отцом?
Чье тело будет им согрето?...
Он громко пьет из кружки пиво,
и жмется очередь тоскливо...

15 августа 1962



5.

Руке – лежать на поручнях.
Волне – играть с волной...
... Я скверный, я испорченный,
я не живу с женой...
Лежу в каюте, скорченный...
Поймаю муху спящую –
и мучаю, кричащую...

18 августа 1962



БАЛЛАДА О ДВУХ ГЕОЛОГАХ

... памяти Н. Терешенкова

Горы. Палатка. Сумрак дрожит.
Пусто в жадном желудке.
Рядом на шкуре товарищ лежит,
мертвый вторые сутки...

Рация плачет,
мелким дождем –
в небе – тире и точки...
Нас не услышали.
Мы подождем.
Это еще – цветочки...
Маминой ниткой локоть зашит
на серой спортивной куртке,
в которой
парень тихо лежит,
мертвый третьи сутки...

Просто – камень,
подлый кругляк,
вылез из-под подошвы,
и вот человек полетел так,
словно он
всеми
брошенный...
Другой другому –
/уже не спешит/ –
на грудь кладет
незабудки...
Их было двое.
Один – лежит,
мертвый
четвертые сутки...

...Быть может, это было давно:
горы, небо, палатка...
еще ни радио, ни кино,
еще – другие порядки...
еще – пещеры, не этажи...
еще человеку
не жутко,
когда товарищ рядом лежит,
мертвый
пятые сутки...

11-12.7.1964



* * *

Б. Тайгину

На лихой тачанке
я не колесил.
Не горел я в танке,
ромбы не носил.
Не взлетал в ракете,
утром,
по росе...
Просто –
жил на свете,
мучился, как все...



* * *

В час есенинский и синий –
я повешусь
на осине...
Не Иуда,
не предатель, –
на осине,
в Ленинграде,
под окном у Комитета...
Что мне сделают
за это?!

9 июня 1968



ПРОСЬБА

Когда я буду стар для песен
и для тебя,
а это будет;
когда виски покроет плесень,
а голос станет хил и нуден,
тогда не нужно в богадельню:
свези меня, как в сказке, –
в лес.
То будет утро,
будет ельник,
и что-то будет лить
с небес...



НОЧЬ. ТРОПА

Ночь. Тропа.
Луна в разгаре.
Ветки шарят по лицу.
Улеглись лесные твари,
травы сбросили
трясцу.
В речке будущие шпроты
притушили рыбий глаз.
На меня, царя природы,
наплевать им в этот час.
В сапоге скулит печально,
ноет
старая мозоль.
Никакой я
не начальник,
пуп земли,
а также – соль...
Меж камней
и меж орясин
пробираюсь молча я,
словно старый
тарантасик
на ухабах бытия.