Виктор КРИВУЛИН (1944 — 2001) — поэт, прозаик, эссеист, переводчик. Жил в Санкт-Петербурге. Окончил филологический факультет Ленинградского университета. В 70-е гг. – один из крупнейших деятелей российского литературного и культурологического самиздата. Автор четырнадцати поэтических сборников.

См. страницу, посвященную Виктору Кривулину, на сайте "Вавилон", информацию о нем на сайте GiF.Ru и подборку его стихотворений в "Антологии неофициальной поэзии" в Русской виртуальной библиотеке.

ОСЛЕПЛЕННЫЙ БЛОК

блок ослепленный а смерть его будто прозренье
там отплясал ОПОЯЗ похоронное шимми свое
и нас окунули в холодное легкое чтенье
в нравоучительное забыте

помню семейный порядок со сдавленной грудью
с лексикой срезанной где-то на уровне люстр
где потолок — уже небо хотя штукатурка в лоскутьях
небо, конечно, иначе кому я молюсь

ночью когда засыпаю под музыку Блока
и обращаюсь под гипсовым диском лепным
как золотая планета вокруг Неизвестного Бога
в той анонимной вселенной
                                   где больше не встретимся с Ним

* * *

если холодно то ясно
если мутно — так тепло
человеческое масло
выдавили на стекло

зренье сливочное тает
или сделавшись как лед
явственно приобретает
привкус пристальных кислот

я ведь если и отравлен
так не до смерти! а жаль
притворяется ли раем
боль протянутая вдаль

обернется ль преисподней
миг спрессованный в одно
бесконечное сегодня
безразличное окно

если не живу — то вижу
вижу как я не живу
но душе моей бесстыжей
призрачному существу

всё в надежду или в радость
или нищий у ворот
приснотютчевского сада
сядет сверток развернет

пища пресная святая
белая в его руках —
и недаром птичья стайка
так и вспыхнула в кустах

францисканские синицы
сергиевы воробьи
прыснувшие прикормиться
к телу мира и любви

Стихотворения воспроизводятся по книге:
Кривулин В. Концерт по заявкам. СПб., 2001.

Из антологии "Ленинградский верлибр"

ПОЭТ НЕ ТРАМВАЙ

поэт не трамвай
поэт не нужен
речь поэта избыточна —

какие-то избы античные, реже — на повороте
четыре изогнутых рельсины, брызнувшая по брусчатке
луна и еще долго долго
не умирающий скрежет

но единожды в жизни
брачный танец красных вагонов
без вожатого без проводов
над обмелевшими крышами

в необозначенном воздухе

или например на воде
служащей одновременно и музыкой и простыней —
той которой потом обносят гостей демонстрируя
честь невесты

а что он поэт?

невольник чести
как выразился другой стихотворец
впрочем вовсе не тот кого переехало
сумасшедшим трамваем

вынырнул неизвестно откуда —
ни номера ни сигнальных огней — и юркнул
неизвестно куда

оставивши только зачем-то
свое щенячье дзинь-дзинь
висеть на пурпурно-шелковом небе

рядом с танской луной

ТЕОРИЯ СВОБОДНОГО СТИХА

свободный стих возникает с развитием личного транспорта
теснота стихотворного ряда в трамвае конечно же требует рифмы
рифмы точной рифмы к европе

а в метро сплошные пиррихии поездов отмененых
их тоже на кривой не объедешь
как меня раздражали спондеи
пустых троллейбусов — катят один за другим
и все в парк

но хуже всего метелью спеленутый блоковский дольник
заносы
автобуса ждешь часами

многие до сих пор так и живут под властью
силлабо-тоники постепенно
приходящей в негодность

они и не подозревают
что строятся просторные теплые гаражи
устраиваются обильные мойки

что продаются
резина micheline
аксессуары от Dunlop

автомагнитолы
где ямщик замерзает
по-английски

РЕМИЗОВЫ ЗИМЫ

* * *

значит и вправду зима
если достают ремизова
из глубины вишневого шкапа

и по комнатам распространяется запах
ножниц смоченных в уксусе
кишева ниток цветных

словно фрагмент вышивальшицы яна вермеера
разбух до размеров дивизионного полотна —
в полстены зала собраний
Обезьяньего общества

значит пора выписывать каждую буквицу
кровью собачьей
смолянистой слезой кикиморы смачивать сухари
пайковых лекций для молодежи

за их зелеными лицами
заснеженный лес будущего

* * *

время за ремизова
стекла звенят замерзая как зимой девятнадцатого года
зябнут верхушки вырезанные
из допотопной тряпичной бумаги
иней на веках

утолщаются линзы очков без оправы
голова все глубже и глубже утопляется в плечи
распухают суставы синюшные
усыхают ручонки
скрыпника с дудкой

но зато что за чудо просторные сны
охватить их никакого дыханья не хватит
их мохнатые стены уходят высоко над звезды
муравьиные души внизу мурашатся
на скриплом паркете

всех жалко
и в сущности всем близоруко — ближним и дальним
снится дрожащая тварь из шорохов склеенная
из перепугов из кожистых перепонок
и костяных наростов

снится хозяин ее достоевский
во дворе подобрал вороненка убогого и теперь не знает
чем кормить и о чем его спрашивать и верить ли клекоту
перед вечерней молитвой или после нее
когда полегчало

* * *

надо же и в его парижской квартире
говно прорвало потоп
зимой сорок второго

ладно там голод
я-то помню рассказы об этой зиме
здесь в ленинграде

но чтобы не здесь
на четвереньках с омерзительно пахнущей тряпкой
шуровать вслепую

затяжную болезнь
и свежую смерть жены Серафимы
волоча за плечами

нет не представить

* * *

не перестает литься сиянье
вокруг его головы
но только сейчас меня осенило —
это не святость это совсем другое
может не меньше