А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я #    библиография



Вернуться на предыдущую страницу

   Антология

   
Антон НЕЧАЕВ — поэт, журналист. Родился в 1970 году, учился в Литературном институте имени А.М. Горького, член СРП, работает в журнале "День и ночь" заместителем главного редактора, автор трех поэтических сборников, живет в Красноярске.



Стихотворения были опубликованы в журнале "Дети Ра" № 9 — 10 (35 — 36), 2007 г.



ЧЕРТЫ В ТЕМНОТЕ



* * *

Какое красивое поле!
Какая это страна?
Тайги покатая кровля
вдали полосой видна.

И мальчик колючей точкой,
как родинка на руке,
в уключинах длинной строчкой
ворочает на реке.



* * *

Не спит республика брусники.
По глади матовой листа
ползут оглядчивые лики,
как солнца скользкая роса,
таежников тугие крики
стянул подковою паук —
не спит республика брусники,
готовит валовой продукт.



Твой друг

Если тебя пристрелят,
будет все хорошо.
Землю парчой устелют,
всюду развесят шелк.

Будет много народу,
мама придет рыдать.
Тело по всему городу
будут гуртом таскать,

чтобы глядели гады
те, кто тебя убил:
нечего ждать пощады! —
так твой друг говорил.

Где он теперь, красавец?
Пьет на Карибах ром.
В перстне роскошном палец,
прямо у моря дом.

Разик его хватило —
в город послать цветы,
где это дело было,
где укокошен ты.



Врачи

Врачи чарованы латынью,
в которой сами не бум-бум…
Рекомендуют есть ботвинью
и перед завтраком изюм.

Стелить постель поверх кровати,
ходить ушами, чавкать ртом
и не заботиться о том,
что кой-кого толкают сзади,

кого ведут под локотки,
кого-то мочат у реки.



Страшно

Выключи свет,
и тебя нет.

Черты в темноте
те и не те.

И если позвать,
себя самого

получится ли узнать

в голосе с хрипотцой
голос нормальный свой?



* * *

Снег в Сибири пахнет сиренью,
смехом, ссадиной на плече,
спермою и постелью...

Животом на свече
плавишься, совершая
фрикции, как червяк
тужится, удирая
от крючка. Не удерет никак.



* * *

Снега белая нога,
водки сладкая нуга,
участковый-голодарь
привалился под фонарь.
Под водою грезят рыбы
о сверкающих нажив-
ках —
заселить меня могли бы,
хоть покамест я и жив.



* * *

Нынче город мой занемог.
Даже сбитня хлебнуть глоток
не отважится, да и браги,
и войска не верны присяге.
Да из Троицы то ли двух
упразднил по ошибке Дух,
то ль не в ладе Сам со стихией,
Вседержитель слег с миопией.



Синие листья

Синие листья
в инее.
Сосны, как привидения.
Автомобили
пишут стихотворения
скоростей.




Стихотворения были опубликованы в журнале "Дети Ра" № 2 (40), 2008 г.



В КОСЮМАХ ЦВЕТА ХАКИ



Штрафники

В.П. Астафьеву

Придут и к нам в костюмах цвета хаки
специалисты по стрельбе и драке;
на многих приползут грузовиках,
с доносами и пушками в руках.

Мы — штрафники. Нам и копья не дали,
и тонны документов и регалий
нас от орды слепой не защитят
способных, но доверчивых ребят.



* * *

Илье

Там, далеко на берегу пруда
мальчишки обмотали тросом ветку
и над поверхностью болтаются туда-
сюда, пока не прорывают сетку

холодной, освежающей воды,
в середке бурой, и зеленой с краю.
И я плыву под крики детворы
и никогда назад не приплываю.



* * *

От мертвых нет спасенья.
Они везде, везде.
Строчат стихотворенья,
в кафе жуют печенья
и лаются в суде.
Куда от них податься?
Запрятаться куда?
Они в окно стучатся,
на улицах толпятся,
бодры, свежи всегда.
Лишь в рамке на комоде,
великий и простой,
еще не старый Гёте
задумался, живой.



Страшно

Выключи свет —
и тебя нет.

Черты в темноте
те и не те.

И если позвать
себя самого,

получится ли узнать

в голосе с хрипотцой
голос нормальный свой?



Конец света

Синий, когда он вошел в круг,
позеленел вдруг,
засуетился,
понял, что заблудился.

А красный
напрасный
всегда и везде
растворился в воде,
канул
сыпью колючих гранул.



* * *

Что я хочу себе напомнить,
как будто сумерки наполнить?

Воспоминания — водицей,
и так страница за страницей,

пока течет строка живая,
писать, себя напоминая.



С ума

Девушка в квартире.
Покемарив в сортире,
забрела в ванную,
пепельницу стеклянную
почистила, щетку в рот,
как банановый бутерброд,
сунула, поелозила,
десну озанозила.

Вышла, ругаясь.
Стена, качаясь,
приблизилась к чашечке
с морсом. В тельняшечке
казалась себе сама
сводящей с ума.



Врачи

Врачи чарованы латынью,
в которой сами не бум-бум…
Рекомендуют есть ботвинью
и перед завтраком изюм.
Стелить постель поверх кровати,
ходить ушами, чавкать ртом
и не заботиться о том,
что кой-кого толкают сзади,

кого ведут под локотки,
кого-то мочат у реки.



* * *

А я уже не помню города,
которыми когда-то любовался…
Я, может, и не ездил никуда,
а, может, где-то был, да обознался.

И те дороги, пыль, монастыри,
дворцы и туристическая тряска,
и полные реликвий пустыри
лишь спутники Большого Красноярска.



* * *

И я служил, как служат вещи,
держал безмолвно шубу, плащ,
хранил в себе отвертку, клещи,
салат, салатницу, калач.

Но мне молчать осточертело,
я весь изржавлен и горю —
поскольку петь не может тело,
я синим цветом говорю.



Фонари

Фонари зажгутся в девять,
а пока еще темно.
Ублажают парни девок
чем от бога им дано.

Слышно: пьяная гулянка,
визг машины, беготня;
у меня в запасе банка,
банка пива у меня.

Я открою холодильник,
стану песне подпевать,
где-то дернется рубильник,
станет лампа оживать.

Фонари уже пылают
посреди вечерней мглы,
но они не понимают,
отчего тоскуем мы.



В зеркалах

Подушка вместо бабы,
в подмен вина — вода.
Людей не вижу — жабы,
да тишина одна.

Идти вперед — пустое,
назад идти — нельзя,
и чудище больное
взирает на меня.



Неверие

Одни и те же песни,
и мысли, и слова...
Устрой спектакль, воскресни:
утешится молва,

и та же камарилья
споет тебе канон
безверья и бессилья,
знакомый испокон.